Аленка – тоже без костюма, с непокрытой головой, развевающимися на несуществующем ветру рыжими волосами – стояла на кресле водителя и стреляла, осыпая врагов градом пуль. Как же Тим любил ее в этот момент! Вернее, наконец окончательно понял, что любит. Его чувство вовсе не походило на глупую щенячью влюбленность, которой подвержены все, начиная с пубертатного периода. Оно было всеобъемлющим, глубоким, ровным, имело гораздо больше общего с дружбой и привязанностью, нежели с телесным влечением. Даже если она откажет, как и многим до него, Тим все равно останется рядом и ни на кого другого точно не посмотрит.
Он запрыгнул в кузов, немедленно развернувшись и занеся клинок над головой устремившегося за ним волкодлака, однако не успел ударить. Морда врага вдруг поплыла, подернулась рябью, какая случается на воде.
– Ал… – но имя так и не сорвалось с губ: он попросту не успел договорить.
Потух яркий свет, все вокруг заволокло едким сизым дымом, тотчас обратившимся туманом, инеем, осевшим к ногам. Оскаленная морда застывшего в прыжке волкодлака взирала на парня из овального ростового зеркала. Стоило отвести взгляд, и оно кануло в пустоту.
Тим отвернулся от него. Из темного круглого зала, в котором он оказался, выходило множество тоннелей. Все стены оказались испещрены дырками, словно сыр на картинках в детских книгах. Десятки, сотни, даже тысячи дорог – вот только он не намеревался идти ни по одной из них.
– Хватит! – прикрикнул парень, и очередное видение пошло трещинами, а затем раскололось, осыпав его острыми осколками. Один из них уколол глаз, другой – сердце.
Что-то это напоминало, но вспомнить Тим не успел. Из темноты, уплотнившейся за плечом, вышел Кай – точно такой, каким представал перед ним в реальности: обаятельный, насмешливый, с небрежными, но при этом отточенными до идеальности движениями, неугасающей иронией в глубине каре-золотистых глаз.
– Не стоит брать чужое. Это мое, – сказал сталкер и провел рукой у Тима перед лицом. Глаз тотчас перестало колоть; коснулся груди, надавливая, и колоть перестало и в сердце. Кай усмехнулся, отступил, подкинул на ладони два ярких серебристых осколка.
– Кто ты?.. – проронил Тим, завороженный их сиянием, и схватился за грудь. Там снова кольнуло, но то была остаточная, фантомная боль. Он едва не обрел нечто большее. Пусть парень теперь точно знал, что не нуждается в нем, но не мог избавиться от досады.
– Тот, кто сложил из таких вот осколков слово «Вечность», – усмехнулся Кай и произнес очень серьезно: – Не во мне дело, не в призраках прошлого и не в видениях, подбрасываемых тоннелями. Они – всего лишь лабиринт, извилины в чьем-то мозгу, – в конце он все же не выдержал и рассмеялся. – Единственное имеющее смысл – твои истинные желания. Скажи, куда ты стремишься, а уж реальность подстроится, даже не сомневайся в этом.