– Почему не направо? – смеясь, поинтересовалась Аленка.
– Потому… что я вспомнил, чего мне давно не хватало.
Немчинов, которого тоже подвергли такой своеобразной дезинфекции, которую проходили все, побывавшие наверху, в обязательном порядке, терпел, стиснув зубы. Кикимора же орала так, что Витас должен был чувствовать себя посрамленным и нервно курить в уголке. Если бы, конечно, умел курить.
В широком коридоре, освещенном рядами закрепленных под потолком бра, их встречала небольшая делегация человек из двадцати, возглавляемых Колодезовым. Дядька за не столь уж и долгое время отсутствия Тима поседел почти полностью, однако взгляд его оставался столь же цепким, как и раньше, а сила никуда не делась. Тим сам смог убедиться, когда его, не дав договорить слова приветствия, обняли столь крепко, что затрещали ребра.
Вышедшая следом Василиса держала за руку кикимору. Девчонка, облаченная в телогрейку и брюки размера на два больше, держащиеся на узких бедрах только благодаря широкому ремню, уже почти не походила на замарашку. Увидев ее, Витас, находящийся в задних рядах встречающих, подался вперед, упал на колени и принялся всматриваться ей в лицо. Девчонка отвечала открытым, прямым взглядом. Неизвестно, говорили ли они мысленно или просто изучали друг друга.
Разорвав зрительный контакт, Витас резко отстранился, нашел взглядом Немчинова и произнес:
– Спасибо.
Девчонку он попытался забрать, ухватив за другую руку, да не тут-то было. Кикимора не собиралась отпускать улыбающуюся во весь рот Василису. А та могла бы пришибить Витаса одной левой.
– Куда собрался, нечисть? – спросила она беззлобно. – Сам кожа да кости, еще и дите уморить хочешь? Пока не поест по-человечески, не переоденется и не отоспится, черта с два ты к ней подойдешь. Да и позже – видно будет.
– Можете пока занять комнату у складов. Я уже распорядился о еде, – бросил ей Колодезов.
– Спасибо, Василий Василич! – улыбнулась девушка и ушла, уводя подопечную – в том теперь не приходилось сомневаться – в глубь бункера. Витас протяжно вздохнул и поспешил за ними бесплотным неприкаянным духом, взывающим к стыду и совести.
* * *
Для расспросов выделили большой зал на складе, где на коробках, ящиках и тюках разместились все желающие. Специального зала заседаний в бункере никто не оборудовал, а все большие помещения изначально использовали либо под склады, либо под теплицы, курятник и генераторные, которых было аж три – одна основная и две резервные, оборудованные на случай непредвиденного отказа.
Колодезов кратко рассказал о вылазке, представив ее как разведку, согласованную с ним, подготовка к которой велась едва ли не загодя. Тиму даже дали слово, и он кратко и придерживаясь оговоренной с Немчиновым версии рассказал о разгромленной Москве, в которой наткнулся на отшельника – единственного выжившего.