«Зря, – подумал Тим. – Самое время для нападения».
– Так что нечисть-то? – поинтересовался Данька.
– Так вы же не суеверные, – усмехнулся шедший рядом с ним ганзеец: вроде и обычный парень с простецкой внешностью, но Тиму он не нравился едва ли не сильнее очкарика и проницательного, сопровождающих его.
– Послушать-то охота, – сказал Данька. – Выглядят как?
– То лишь те, кто за грань ушел, поведать в состоянии, – зловещим шепотом проговорил ганзеец. – Они видели, живые – нет. Говорят, нечисть вообще неосязаема, а еще может принимать обличья всякие. Вот вы думаете, с людьми идете, а на самом деле – нет, – захохотал он.
– Тихо ты, накликаешь, – пропыхтел толстяк. – К тому же, зачем на нечисть валить то, с чем люди и сами справляются? Человек человеку – та еще скотина. И столько, сколько люди наворотить способны, ни одной твари и не снилось.
«Сон разума рождает чудовищ. А мой разум спит особенно крепко», – услышал Тим и тотчас озвучил. Вряд ли подобное сказал классик, которого он изучал в так называемой средней школе. Фразы пришли в голову сами и были произнесены знакомым уже бархатным голосом со смесью иронии и сарказма.
– Хорошо сказано! – оценил шагающий рядом ганзеец.
– Точно-точно, – поддакнул другой. – Прямо про упырей с Красной Линии.
– Кровавой линии? – уточнил Данька. – Вампиры у вас там живут, что ли?
– Ну ты скажешь! – Толстяк рассмеялся и хрюкнул.
– Хотя кровь из народа они пьют так, что удивительно, как не захлебнулись еще. Подумать только: собственности нет, живут коммунами, зато вкалывают, аки рабы на плантациях.
Данька встряхнул головой, видно, сонная усталость одолевала и его.
– Чего? Не согласен? – спросил ганзеец. – Может, ты с красной ветки и есть. А ну, покажи паспорт!
Тим напрягся, скользнул кончиками пальцев по ремню, нащупывая оружие.
– Оставь парня в покое, – пропыхтел толстяк.
– Чем же плохо, когда от каждого по способностям да каждому по потребностям? – спросил Данька.
– Не… он таки коммуняка, этот… как его?.. жидо-красно-коричневый!
– Помолчи, Йося, – фыркнул ганзеец в очках и заговорил тихим, нарочито успокаивающим и усыпляющим тоном: – Плохо предопределенностью. Ты представь только: родился, пошел в ясли, пока родители вкалывают, причем даже не на себя и тебя, а на некое мифическое народное благо. Потом выучился – и тоже вкалывать за то же самое, пока не подохнешь. Причем не важно, насколько сильно ты стараешься, получать будешь столько же, сколько и остальные, а жиреть на тебе другие будут – приближенные товарища Москвина и он сам.
– Зачем же в таком случае стараться? – пожал плечами Данька.