Определенное воздействие на французскую историографию имели и мемуары Луи-Франсуа-Жозефа Боссе, префекта императорского двора, того самого, который привез Наполеону 6 сентября портрет его сына[51]. Имея возможность наблюдать за поведением императора в день сражения, Боссе мог авторитетно утверждать о недостаточном воздействии главнокомандующего на ход сражения, которое хотя и было выиграно, но с большими потерями.
Почти одновременно с Фэном и Боссе публикует свой четырехтомный труд знаменитый Антуан-Анри Жомини (1779–1869)[52]. Будучи в 1812 г. начальником исторической секции в Главном штабе Великой армии, некоторое время военным губернатором Вильно, а затем Смоленска, он не участвовал в Бородинском сражении. Однако, располагая достаточными материалами, в том числе уже вышедшими к тому времени работами, Жомини попытался обозначить место Бородинского сражения в общей стратегии Наполеона. Император, вторгаясь в Россию, не имел четко определенного плана. После неудачных попыток дать генеральное сражение у Витебска и Смоленска Наполеон, исходя во многом из политических соображений, уже не мог остановиться, не принудив русских к миру. Кроме того, «моральный дух ее [армии] и самый состав, из двадцати разноплеменных народов, требовали, чтобы я поддерживал ее деятельность наступлением…» – так передал Жомини размышления Наполеона[53]. Численность обеих армий была одинакова – от 125 до 130 тыс. с каждой стороны, но у французов было тысяч 15 старых ветеранов, между тем как у русских было такое же число ополченцев и казаков[54].
Позже, пытаясь систематизировать типы боевых порядков Наполеона, Жомини отнес замысел Бородинского сражения к так называемому «штурмовому порядку с колоннами одновременно в центре и на одном из крыльев». По его мнению, «атака в центр со вспомогательной атакой крыла, обходящего неприятеля, мешает последнему… обрушиться на фланг атакующего. Неприятельское крыло, сжатое между атакующим центром и крылом противной стороны, которому приходится, таким образом, сражаться почти со всей наступающей массой, по всей вероятности, будет подавлено и разгромлено»[55]. Что касается предложения Даву обойти русских крупными силами, то оно было неприемлемо, так как «русские могли отойти». Однако с самого начала сражения случилась целая цепь частных сбоев в реализации плана (от задержки войск Даву и Нея по овладению «флешами», досадного запаздывания с переброской корпуса Жюно в стык между частями Даву и Понятовского, до отсутствия скоординированности хода атаки дивизией Морана «большого редута» с развитием событий на южном фланге). Свою лепту в срыв плана внесла и атака русской кавалерией северного крыла