.
Возможно, но маловероятно, что севернее батареи Раевского в атаку ходили и кавалеристы 3-го кавалерийского корпуса (об этом пишет только Рот фон Шрекенштайн, который легко мог принять отражение Платова и Уварова за действия французской кавалерии на южных берегах Колочи).
В начале одинадцатого в ставке Наполеона узнали о тяжелом ранении генерала Монбрёна. Наполеон, бросив взгляд на свиту, стоявшую сзади, и заметив О. Коленкура, подозвал его и передал командование 2-м кавалерийским корпусом. «Действуйте, как вы действовали при Арсобиспо», – сказал ему император, напомнив эпизод войны в Испании, о котором мы уже писали[1869]. Бертье здесь же подготовил письменный приказ, а Огюст Коленкур подошел к своему брату, пожал ему руку и сказал: «Дело столь жаркое, что я не надеюсь увидеть тебя снова. Мы одержим победу, или я буду убит». Огюст быстро ускакал, сопровождаемый своим адъютантом, а его брат остался с тяжелым чувством приближавшегося несчастья[1870].
Трудно сказать с определенностью, имел ли в виду Наполеон, упоминая об Арсобиспо, план взятия «большого редута» кавалерией с тыла. Возможно и то, что фраза, сказанная императором О. Коленкуру, была позже просто домыслена обер-шталмейстером. Однако очевидно, что, имея 10 тыс. боеспособной кавалерии и только около 20 тыс. пехоты, которые можно было использовать для взятия «большого редута», император неминуемо должен был отдать главную роль своим всадникам.
«Большой редут» был обречен… С одной стороны, Наполеон должен был направить свой удар именно на него, так как батарея Раевского оставалась теперь единственной опорной точкой русской линии к югу от Новой Смоленской дороги; отброшенные за Семеновский овраг остатки 2-й Западной армии и войска, пришедшие им на помощь, опирались своим правым флангом только на Курганную высоту. С другой стороны, батарея Раевского, окруженная и обстреливаемая с трех сторон французскими войсками, стала таким выступом в русской линии, который удержать было уже просто невозможно. Но русские войска, неся страшные потери, продолжали за нее цепляться.
Иногда в мемуарах и литературе встречается утверждение о том, будто Наполеон лично, на местности, разработал дерзкий план взятия «большого редута» во время посещения им позиций у Семеновского оврага[1871]. Конечно, это не так. Император поехал к передовым линиям только после падения батареи Раевского и лично, разумеется, не вникал во все детали подготовки знаменитой атаки на Курганную высоту. Он потребовал только, чтобы на этот раз была достигнута четкая координация в действиях пехоты вице-короля и кавалерии Мюрата. Конкретный план знаменитой кавалерийской атаки «редута» был, вероятно, разработан Мюратом и его штабом в лице генерала О.-Д. Бельяра. На это указывают Лежен, Рапп, Сегюр; об этом свидетельствует и рапорт самого Мюрата и воспоминания Гриуа