.
В стороне от блестящей свиты стояли, тщетно ожидая команды, четыре дежурных эскадрона гвардейской кавалерии, готовые сопровождать императора, если бы тот решил куда-либо направиться. Далее – являясь как бы фоном и располагаясь амфитеатром – были выстроены солдаты императорской гвардии. По центру – 3-я пехотная дивизия Кюриаля из двух егерских и трех гренадерских полков, среди которых выделялся своей белой формой 3-й (голландский) полк гренадеров (майор 85-го линейного Ле Руа даже подумал, что это «вестфальская гвардия»). С правого фланга от солдат Кюриаля, выдвинувшись немного вперед, стояла 2-я пехотная дивизия Роге, состоявшая из четырех полков. Слева от Кюриаля – часть гвардейской артиллерии и блестящие эскадроны гвардейской кавалерии. Перед кавалерией стояли поляки дивизии Клапареда (бывшего Легиона Вислы). Полковые оркестры разыгрывали военные марши, поднимая боевой дух. Вся гвардия была в парадной форме, одетая скорее «на парад, чем на битву», а генералы, казалось, были не на поле боя, а в Тюильри. Сам Наполеон резко выделялся на фоне этого яркого театрализированного блеска. Как обычно во время похода, он был в зеленом мундире гвардейских конных егерей, сверху которого был серый редингот, а на голове – черная двуугольная шляпа низкой формы.
Место, выбранное Наполеоном для командного пункта, было, пожалуй, наилучшим. Правда, в литературе сложилось, вероятно с легкой руки Тьера, обратное мнение. Оно сводится к тому, что, находясь все время вдалеке от поля боя, Наполеон не смог вовремя уловить решающий момент и выпустил победу из рук[1950]. Да и по Сегюру, битва перестала быть видна Наполеону с того момента, когда она передвинулась за Багратионовы «флеши»[1951].
Конечно, даже с той точки, где находился император, было весьма трудно следить за перипетиями боя. Пион де Лош, капитан гвардейской артиллерии, находившийся невдалеке от императора со своими орудиями, свидетельствовал, что «мы едва разбирали сквозь дым позицию неприятеля». «Перед нами расстилалось зрелище ужасного сражения, – пишет хирург Де ла Флиз, протолкнувшийся к группе офицеров, стоявших за императором, – но ничего не было видно за дымом тысячи орудий, гремевших непрерывно»[1952]. Но это был взгляд младших офицеров, не имевших представления о деятельности военачальника. Иного мнения были Дюма, Фэн и Пеле. «Пункт, который выбрал Наполеон, был наилучшим для обзора, – свидетельствует Дюма, – он покрывал все поле битвы, и если какой-либо маневр, какой-либо частный успех врага заставил бы изменить диспозицию, бдительность Наполеона не могла бы не проявить себя…» «Ни с какого другого пункта, – вторит ему Пеле, – Наполеон не мог бы видеть совокупность и подробности сражения. Находясь в 500 саженях от неприятельской линии, откуда часто проносились ядра, он управлял всеми движениями этой великой драмы. Он не мог, впрочем, следить за всеми движениями колонн или исправлять их, но даже и поправлять некоторые ошибки. Головы колонн исчезали в овраге, поднимались потом не на тех пунктах, на которые им следовало направиться. Приказания часто или превышались, или ослаблялись. Если бы даже Наполеон и мог несколько ближе следить за движениями атаки, и тогда он сделал бы не более»