Великая армия Наполеона в Бородинском сражении (Земцов) - страница 457
Таблица 5
Распределение содержания писем чинов Великой армии по эмоциональному настрою (бодрый, ровный, подавленный)
Несмотря на спорность репрезентативности (что автор хорошо осознает) приведенных данных, они, в целом, не противоречат материалам других источников. Великая армия достаточно долго сохраняла свою боеспособность, а ее чины, несмотря на обрушившиеся испытания, стремились поддерживать в себе бодрость духа и надежду на конечный успех.
Великая армия считала, что только природная стихия, воплотившаяся вначале в образах «русских варваров», поджигающих свою столицу, а затем в жестоких морозах Севера, заставила ее отступить. Несопоставимость представлений русских и французов о Бородинском сражении хорошо отразил диалог Мюрата и Милорадовича, произошедший на аванпостах возле Тарутина 4 октября: «Армия Франции все время побеждает», – заявил Неаполитанский король. «Но мы не проиграли битву при Бородине», – ответил русский генерал. «Эта победа открыла нам ворота Москвы», – резонно возразил тогда Мюрат[2187].
Заключение
Военная история стремительно теряет традиционный образ науки, занимающейся исключительно описанием того, как планировались и осуществлялись военные операции. Тяжелый опыт ХХ в. заставил историков осознать, сколь значительную роль в жизни человека и человечества играла война, ломавшая, казалось, еще прочные социальные, государственные и психологические структуры и открывавшая путь для появления нового или, наоборот, возвращения старого. Однако главное, что отличает современное понимание предмета и объекта военно-исторического знания от того, что было еще 20–25 лет назад, – это выход на передний план в постижении прошлого живых людей, нередко рядовых участников событий. Появилось своего рода «человеческое измерение» войны, призванное описать, а то и постичь смысл жизни, страданий и смерти человека.
Особой популярностью стали пользоваться в нашей стране в последнее время военно-психологические и военно-социологические исследования, обращенные к «человеку с ружьем» в прошлом. Чрезвычайно интересны и эксперименты, предпринимавшиеся в 80 –90-е гг. ХХ в. французскими историками при обращении к военной тематике в русле ныне уже знаменитого течения «мест памяти». Наконец, следует вспомнить и о том, что плодотворные изыскания в русле современной микроистории также оказались теснейшим образом связанными с военно-исторической тематикой. Особенно примечательно, что К. Гинзбург, основатель итальянской микроистории, был подвигнут к поискам новых методов в историописании тем впечатлением, которое он испытал при соприкосновении с грандиозной эпопеей Л. Н. Толстого «Война и мир»! Вполне естественно, что теперь, в начале XXI в., казалось бы, много раз исследованные темы и сюжеты, как, например, война 1812 г., неизбежно должны предстать перед историком в новом свете, демонстрируя неизбывный закон вечного «переписывания истории».