Яшин читал:
Враг вылез из прибрежных нор.
Контр-адмиралу доложили,
Что снова немцы борт пробили,
Из строя выведен мотор;
Что в днище два фонтана бьёт,
Воды по пояс будет вскоре,
Что катер замедляет ход.
Контр-адмирал сказал:
— Вперед!
К рассвету фронт снарядов ждет,
Пробьемся на одном моторе…
Дальше в стихотворении говорилось, что, когда усилился обстрел, адмирал вышел из безопасной рубки на палубу под пули и осколки, это вдохновило моряков, и катер благополучно выполнил боевое задание.
Моряки слушали внимательно, хлопали громко, но Яшин отметил, что один старшина наклонился к соседу и со скептической ухмылкой сказал что-то. Сосед кивнул и тоже ухмыльнулся.
Ужинали в кают-компании, которая представляла собой одно из помещений баржи. Собрались офицеры и политработники.
Ровесник Яшина, командир второго дивизиона тральщиков Аржавкин вдруг сказал:
— Разрешите обратиться, товарищ старший политрук?
— Да, конечно, — тут же ответил Яшин.
— Понимаете, какая вещь… Контр-адмирал Хорошихин погиб первого августа, немцы за Доном еще были. Поэтому катер, на котором был контр-адмирал, никак не мог везти снаряды и быть обстрелянным, как у вас в стихотворении. У нас в дивизионе многие краснофлотцы помнят Хорошихина и завтра же спросят, почему поэт неправду написал.
Яшин улыбнулся, хотя улыбка вышла несколько натянутой:
— В стихотворении не говорится конкретно, где и в каких операциях принимал участие контр-адмирал Хорошихин. Я постарался дать обобщенный образ смелого и мудрого командира. А посвятил памяти Хорошихина, как достойного моряка. Так и объясните бойцам.
— Краснофлотцам, товарищ политрук.
— Да, конечно.
— А можно еще? — подал голос лейтенант Отелепко и, как школьник, поднял руку, аккуратно поставив локоть на стол.
— Пожалуйста.
Яшин начинал раздражаться. Такое впечатление, что он кому-то сдает экзамен. Но показывать это было нельзя. Яшин повернул улыбку в сторону лейтенанта.
— Когда идешь на корабле, на боевом катере, — лейтенант не принял улыбку, говорил серьезно, — на палубе делать нечего. Тем более, когда начинается обстрел. Матросы все по местам, в укрытиях. А у вас адмирал ни с того ни с сего под пули и осколки выходит. Он что… Другое дело — погрузка-выгрузка. Там, действительно, надо…
Повисло молчание. Всем было неловко. В другом случае офицеры, может быть, и не заметили бы ничего в стихах — складно, геройски, ну и хорошо. А здесь, как ни крути, эти нестыковки цепляли, если не оскорбляли, память их командира. Адмиралы гибнут не каждый день, утрата еще была свежа.