Яшин сразу почувствовал доверие к этому человеку. Видно было, что он из тех, кто взваленную на него ношу тянет до конца.
Рогачев объявил, что немцы в районе Рынка и Латошинки вышли к Волге и что корабли флотилии вступили в прямое соприкосновение с противником.
Изменившаяся обстановка заставила переформировать силы флотилии. Создан Северный отряд кораблей, который базируется в Ахтубе, у сел Безродное и Киляковка, и в Шадринском затоне, у села Погромное. В Ахтубу уже стала на боевые позиции канонерская лодка «Усыскин», готовится к ночному переходу канонерка «Чапаев».
В Шадринском затоне сосредоточены гражданские суда, мобилизованные для военных нужд, а также часть тральщиков и бронекатеров.
Командный пункт политотдела флотилии дислоцировался в хуторе Ямы в Волго-Ахтубинской пойме. Он был примерно на полпути между Средней Ахтубой и Краснослободском. Расчет такой: штаб флотилии и фронта у Красной Слободы, первая бригада кораблей и база тральщиков — в районе Тумака, Северная группа — у Безродного, в истоке Ахтубы — до всех примерно одно расстояние.
Политотдельцы вышли с обозом из Красной Слободы 25 августа после обеда и… заблудились. Грунтовка шла вдоль бесчисленных проток и каналов, имела множество ответвлений, не указанных на карте. Где-то проворонили поворот налево у оросительного канала и вышли не туда.
Впрочем, сильно не расстраивались. Колхозники охотно угощали помидорами, огурцами, арбузами. При этом особенно ни о чем не расспрашивали. Однако видно было, что военные моряки, бродящие по займищу вместо того, чтобы стрелять из корабельных пушек, вызывали жалость и тревогу.
На КП политотдела пришли только в полночь. Там их ждал ужин — банка консервов на четверых.
* * *
Яшин не был привязан к редакции какой-либо газеты и отсиживаться в политотделе ему было нельзя. Да и не стремился он к этому. Надо было идти на корабли, идти к краснофлотцам. Он ведь, по сути, не знал толком ни корабельной службы, ни морского дела вообще. К тому же события черных августовских дней начинали осмысливаться и вместе с толчками неуспокоившейся крови появлялись первые строки стихов. Но строки эти слишком общие, их надо было наполнять конкретикой, выстраивать сюжетно, композиционно. Яшин уже чувствовал, что происшедшее невозможно уложить в одно стихотворение, даже в цикл стихов, здесь требовалось нечто большее.
Но задача писателя на войне не только и не столько в сборе материала для будущих стихов и романов. Писатель, поэт словом живым, ярким, порой хлестким, должен поддерживать и укреплять дух бойцов, а при необходимости — в одном строю идти с винтовкой. Только тогда фронтовому поэту поверят и стихи его будут действовать на бойцов — это проверено было Яшиным в окопах и блиндажах Ленинградского фронта. Правда, что делать с винтовкой на корабле, Яшин пока не знал.