Скай распахнул глаза, безмолвно глядя на меня, не понимая, что происходит.
– Неари… Почему?
И столько удивления было в этом «почему», словно он маленький мальчик, которому незаслуженно сделали очень больно. Он скользил взглядом по моему лицу, точно пытался пробиться сквозь мои сжатые в ярости губы, проникнуть через мое тяжелое дыхание, заглянуть в мою душу и увидеть там ответ.
– Только одно мне скажи, – прошептала я: голос сбивался, потому что губы ходили ходуном. – Ты знал?
– Знал что, неари?
– Не зови меня так! Ты столько раз говорил мне, как вкусно я пахну. Ты не мог не знать!
В глазах Скайгарда читался немой вопрос. На секунду я представила ситуацию с его точки зрения. Любимая жена спустилась на кухню попить воды, а вернулась монстром, с ножом в руках. Я застонала от ненормального смеха, который против воли рвался из груди. Какая же нелепая, глупая ситуация!
– Я жду ребенка! – бросила я ему в лицо, надеясь наконец увидеть, что он разоблачен: он не сможет скрыть своих чувств, и я без слов пойму, что он обманывал меня все это время.
И увидела вовсе не то, что ожидала – например, чувство вины, как в тот вечер, когда он изнасиловал меня. Или же, наоборот, ту ехидную усмешку, что появлялась на его губах после очередного фокуса. Нет, совсем не это.
Сначала в глубине его глаз мелькнули радость и удивление. Возможно, как у любого мужчины, который узнает, что скоро ему предстоит стать отцом. Я вспомнила, как моя тетя Инилла сообщила своему мужу о будущем ребенке и на его лице возникло такое же точно отрешенно-изумленное выражение, пока он осмысливал новость. А потом он подхватил мою тетю на руки и закружил в воздухе.
Вот и Скай осмыслил. И на смену радости хлынул ужас. Ужас и боль.
– Я не знал, Ри. Я чувствовал, что с каждым днем ты пахнешь все приятнее, но решил, что так происходит потому, что ты для меня желанна и любима. У меня не было такого опыта…
Он не обманывал, не обманывал. Но от этого почему-то было ничуть не легче. Он все равно виноват! Если бы он не изнасиловал меня тогда… Что теперь значат его слова о любви, о заботе, о желании защитить – все это обратилось в прах. Я все равно умру.
Я прикусила губу и налегла на нож. Я честно хотела его убить, я не сомневалась. Но лезвие, соскользнув, уперлось в кость и только порезало кожу. Скай вздрогнул, но ничего не сделал. Только продолжал смотреть на меня.
Я вдруг поняла, что он легко мог отшвырнуть меня здоровой рукой: за то время, пока мы разговаривали, у него было множество возможностей совершить это. Почему же он молча ожидал своей участи?