— Ах да. Нашёл что-нибудь?
— Да вот — открытка. Лежала в книге. Судя по всему отправлена не была. Адрес пражский. Адресовано некоей… Фульвии Серра.
Комиссар механически взял открытку в руки.
— Что? Кому?
— Какой-то женщине.
Майнер прочёл:
«Я тебе обязательно помогу. Ты только держи язык за зубами. Я думаю, мы с тобой поладим».
— Хм… Фульвия Серра, значит. Странное имя. Вроде как итальянское. О чём же она должна молчать?
— Я тоже думаю, что какая-то иностранка.
Майнер пронзил Шипку строгим взглядом.
— Узнай об этой женщине побольше. Любые сведения.
— Слушаюсь! — ответил Шипка. — Адрес имеется. А как скоро это нужно?
Майнер махнул рукой.
— Не думаю, что это срочно. У тебя тут можно закурить?
* * *
Оставшись одна Виола устроилась поудобнее за столом, придвинула лист бумаги. Взяла перо, макнула в чернильницу и посадила кляксу.
Растерянная и смущённая, она стала искать промокательную бумагу. А потом встала, осторожно открыла ящик стола комиссара и достала новый лист. Напрягла память, пытаясь всё припомнить…
Через полчаса, когда вошёл Майнер, у неё был уже исписан лист с двух сторон.
— Кто вас учил лазить по чужим ящикам? — громко спросил комиссар, заметив испорченный скомканный лист.
Потом, махнув рукой, не слушая оправданий, стал читать.
Закончил, пошевеливая губами, открыл папку и аккуратно положил показания Виолы внутрь.
Майнер лично проводил девушку до порога. На крыльце, глядя на осыпавшийся снегопад и на тучи, промолвил:
— Вы, пани, мало что сказали мне нового. Но, молодец, что пришли, благодарю… Просто вы подтвердили мою догадку. Я уверен, что Мирослав Липский не убивал барона Габора.
Она загадочно смотрела в его лицо.
— Габора задушили с дьявольской, жестокой силой. Каковой у пана Липского нет и в помине…
* * *
На улице рассыпался белый с синевой снег. Лёгкие крупинки падали прямо за воротник, когда Якуб Кучера, нагруженный покупками, вышел из магазина, и зашагал по сугробам напрямик к трамвайному кольцу.
Он шёл, с усилием веселя себя, на самом деле на душе было скверно. Какой-то подросток — оборвыш проскочил мимо, больно задев раненную руку. Покупки свалились на снег.
— Осторожнее…Дьяволёнок… — проворчал Якуб.
Он собрал упавшее и поскрипел по снегу к трамвайной остановке.
Здесь топталось несколько человек. Якуб стоял, высматривая трамвай, пряча щемящую руку в карман, а коробки с покупками положив просто на снег.
Снежинки летели в лицо, глаза слезились. Люди вокруг стояли тенями.
Ощутив чей-то взгляд Якуб обернулся, но приземистый человек с сером, помятом пальто уже растворился в растущей толпе…