— Вот как… А работа? Она спасает?
— Я ненавижу её, эту работу, — горько признался Равен. — Хожу туда только, чтобы иметь хоть какие-то средства…
— Ну, а кем бы вы хотели стать? — спросил Мирослав.
Равен пожал плечами.
— Ну, например, писателем. Но… я плохо пишу…
— Не получается?
— Получается что-то, но всё это ужасно…
— Значит нужно над собой работать, — устало промолвил Мирослав. — А вы влюблены в кого-нибудь? Девушка у вас есть?
— О да, влюблён. И девушка есть, зовут её Фелиция, мы переписываемся.
— Ну, уже хоть что-то… Поймите, в жизни нужно за что-то цепляться. Нельзя прожить жизнь не заметив её красот.
Равен опустил голову и тяжко вздохнул.
— Да и с девушкой у меня что-то неопределённое… Не знаю, буду ли делать ей предложение…
— Это отчего же?
— Да не знаю, подойдёт ли мне она для дальнейшей жизни.
Равен кашлянул и добавил:
— Не уверен… Да, что это мы всё обо мне толкуем. А у вас — то как дела, господин Липский?
Мирослав вздохнул, попросил кельнера принести сигарету. Блеснув оранжево-голубым пламенем спички, он закурил Petra.
Они долго молчали, Мирослав сделал ещё пару затяжек, кашлянул, а потом бросил сигарету в пепельницу.
— Дело в том, что я потерял свою любовь.
Равен внимательно посмотрел ему в глаза.
— Вы любили?
— Я и сейчас люблю. Но… эта необыкновенная девушка ушла от меня.
И Мирослав, сам того не ожидая, поведал всё Францу Равену.
Молодой человек задумался.
— То, как вы описываете Виолу… Мне кажется… я видел эту девушку…
— Где, когда? Вы могли ошибиться!
— С ней не ошибёшься. Слишком она на других не похожа. Кроме того — у меня память на лица… Дело в том, что я встречал её…примерно месяца полтора назад. Да точно помню… Виола… У неё ещё итальянская фамилия. Она была с каким-то странным юношей. Я предложил ей страховку — она отказалась…
— С каким юношей? — переспросил Мирослав. — Странным?
— Да, мне показалось — не от мира сего… Как ангел, на святошу похож… Кстати, я вижу его иногда на… площади… Он…
И Равен углубился в подробности.
— Интересно… Можно попробовать разыскать его.
В это время заиграл джаз, и говорить далее стало невозможно. Расплатившись, Мирослав и Равен вышли в холодные сиреневые сумерки.
* * *
Серо — синее небо болталось и клубилось, постепенно размываясь.
Мирослав осторожно шагал по замёрзшей дороге. Ему казалось, что рядом идёт Виола и что-то рассказывает ему. Такое «общение» с Виолой продолжалось уже больше месяца. Мирослав ходил на службу, играл в карты, жил, будто «гофмановский» автомат, а рядом ходила, сидела, переживала, помогала, советовала, беседовала незримая и дорогая его сердцу Виола, и сердце Мирослава сжималось, а душа плакала.