Сдавали нервы и психика давала волю. Но быть вождем хотелось! А кто на Руси отказывался от трона? Один Ельцин это сделал из-за боязни суда над ним за то, что натворил с вековой империей — Россией, и индивидуальной болезни, связавшей его со всеядным русским стаканом. Пил часто и помногу. Потом часто и уже не помногу — здоровье легло на крыло, а потом вошло в пике. Правда, до земли было еще далеко. Наступило то состояние, когда он пил и никакой веселости не наступало. Чем больше в себя вливал, тем становился трезвее. Других водка веселила, а у него появлялась злоба, противные мысли, бессонница. Спасали кардиологи Чазов, Акчурин, Дебейки. Но сердце было изъедено партийной нервотрепкой и водкой, которая являлась не обузой, а тяжелыми веригами, как говорил Венедикт Ерофеев.
Вот в таком состоянии запросился на волю.
И он приобрел ее от надежного преемника, получив какие-то «железобетонные» гарантии безопасности, поэтому доживал спокойно. Путин его спас от народного суда и гнева.
В России так, наверное, заведено — сиди, пока не вынесут. Правда, окружение менялось. Но все они претворяли в жизнь индивидуальный подход. Человек оставался для них не целью, а средством. Именно этот сумасшедший период послевоенного триумфа и разора породил поговорку: «Порядочный человек тот, кто делает подлость неохотно». Вот и писали, доносили, нашептывали, мстили… «неохотно».
Сталина почитали и желали ему долголетия. Из полководцев уважали Рокоссовского больше, чем других. У Козлова он тоже был вторым Суворовым. Однажды Александр в подтверждение этой притчи услышал от собутыльника такой анекдот:
— Приходит к Сталину Поскребышев и начинает жаловаться на маршала Рокоссовского, что тот ведет аморальный образ жизни: имеет жену, а в любовницах у него артистка Валентина Серова.
— А как воюет товарищ Рокоссовский? — интересуется вождь, набивая любимую трубку.
— Воюет он прекрасно. Войска 2-го Белорусского фронта освобождают город за городом, одерживают одну победу за другой…
— Ну, хорошо. Идите!
Поскребышев уходит, затем все-таки решил возвратиться.
— Так что делать с Рокоссовским товарищ Сталин?
Сталин подумал и произнес:
— Завидовать…
* * *
В военкомате молодого офицера Александра Ивановича Козлова определили даже не в запас, а в отставку. Военкома он просил направить его в любую воинскую часть на любую должность, но последний прицепился к вычеркнутым из службы 3 годам, когда он по заданию Смерша обретался в «Сатурне».
Но о характере работы в разведке ему запретили говорить с кем-либо еще в Москве, ничего не дав взамен. Получалось, по данным военкома, что он был в плену и скрывает истинные данные о своем поведении у немцев.