– Да, я помню Гальдара… – медленно кивнула Имрата. – Он был совсем мальчишкой, ему было всего лет сорок… А теперь он гораздо старше меня, и у него жребий…
– Он погиб много веков назад, – покачала головой Латулла. – Но его жребий не пропал даром – у него остались последователи. У людей сейчас целый орден последователей Гальдара!
Имрата вздохнула. Люди подражают титанам. Ничего нового. Они даже говорят на титановой речи, называя ее парифатским языком.
– А как поживают другие из тех, кого я знала? – спросила она. – Как скоро окончилась война со смертными? Многие ли еще погибли?
– Я с трудом помню подробности, это было слишком давно! – крикнула Латулла. – Но я расскажу тебе о всех, о ком захочешь!
– Что сталось с кузнецом Макроденитом? – спросила Имрата. – Погиб ли он или все еще в здравии? Смертные рьяно охотились за ним, когда я… замерзла!
– Он в полном здравии! – порадовала ее Латулла. – Он здесь, в своей кузнице, и по-прежнему работает молотом! Попроси его – и он скует тебе новый меч, еще лучше прежнего!
– А что с твоим отцом, Диагроном? Жив ли он?
– Жив, но покинул Алмазный Бастион тысячи лет назад!
– Отчего так?! А как же его жребий?!
– Он не мог больше следовать ему здесь и ушел во внешний мир! Теперь он там следует своему жребию!
– Со смертными?! – ужаснулась Имрата. – Какой ужас! А жив ли Магеран? И Смордент?
– Оба погибли… – печально сказала Латулла. – Освободив остров, мы еще долго отбивали вторжение за вторжением, и погибли еще многие, пока твой отец не создал эту стену.
– А Такалата? – с надеждой спросила Имрата.
– Жива, но… она утратила себя. Вызверилась.
Имрата на секунду смолкла. Жаль погибших, но еще сильнее жаль озверевших. Горше их судьбы сложно придумать.
И она не стала даже спрашивать, что к тому привело. Такалата, старшая сестра Латуллы, в той войне потеряла мужа и двоих детей. Она ненавидела смертных, как никто. Если Имрата просто желала освободить отца, то Такалата убивала всех, кого видела, мстила с редкой беспощадностью… и, видимо, сожгла себя в этой ненависти.
– А как жил все эти годы мой отец? – промедлив, спросила она. – Я… я знаю уже, что он сотворил эту стену, но что было еще?
– Он искал тебя, – ответила Латулла. – Но твой след слишком затерялся, а война продолжалась, и для горя не было времени. Мы все решили, что ты погибла. Аэтернус долго нес траур, оплакивая тебя и твою мать, почти тысячу лет был одинок, но потом снова сошелся с одной титанидой.
– Я ее знаю?
– Нет. Она родилась через двести лет после твоей пропажи.
– А где она сейчас?
– Где-то на восточном побережье. Если хочешь, сходи к ней потом. Ее зовут Этра.