– Ну на кир тогда, – махнул рукой Плацента. – В анналы.
– Смотри не пожалей потом, – усмехнулась Джиданна, хлопая себя по карманам. – Ярыть, где мой кошелек?..
– Возьми, – пробасил Мектиг, суя ей заостренную палку. – Это тебе.
– Не надо, спасибо, – отказалась волшебница. – Она не будет дерево… а, вот же!..
Кошелек почему-то лежал не в том кармане, где обычно. Странно. Джиданна могла бы поклясться… хотя неважно. Главное, что он на месте, и все монеты там на месте. Волшебница достала тяжелый золотой октогон и принялась кормить трясущуюся от нетерпения Леди Белку.
Мектиг уныло уставился на свою палку.
Цвергский лагерь наполовину опустел. Воеводы спешили, распоряжались. Пленных обезоружили и теперь пересчитывали, распределяли по группам. Собирали трофеи. Хватали их наперегонки с прихвостнями. Три самых мобильных легиона уже отправились на восток, в Подгорное Ханство. Успеть занять там хоть что-нибудь, урвать хоть какую-нибудь часть трофеев.
– Сейчас день или ночь? – спросил Мектиг, глядя на эту кутерьму.
– Затрудняюсь ответить тебе в точности, сын мой, – сказал Дрекозиус. – Ранее я пытался вести счет времени, но, к стыду своему, должен признаться, что некоторое время назад сбился. Досадую на то искренне, можешь мне поверить.
Они все давно сбились. Под землей день и ночь быстро становятся чем-то не слишком важным. Привыкаешь не видеть неба, привыкаешь засыпать и просыпаться не по солнцу, а по ударам большого гонга или просто по воле телесных гуморов.
И если ты не родился под землей, если не прожил здесь всю жизнь – от постоянной темноты довольно скоро устаешь. Несколько дней еще нормально, а потом на сердце ложится какая-то тяжесть. Приходит бессонница, апатия, усталость. Хочется хотя бы мельком увидеть солнце.
– Какая накир разница, день сейчас или ночь? – проворчал Плацента. – Я устал и дрыхнуть хочу. Вот что важно.
– Ну так и дрыхни, – посоветовала Джиданна, глядя на Брастомгруда, говорящего с Хаштубалом.
Воевода неловко благодарил. Склонился в низком поклоне и все не мог поверить, что волшебник не просит никакой награды, не ждет праздника в свою честь или десятой доли добычи.
А Хаштубал досадливо морщился. Он уже опоздал к началу экзаменов и торопился поскорее отбыть. На помощь Яминии он явился по личной просьбе Локателли и нужды в своем присутствии больше не видел. Не дослушав сбивчивые комплименты, глухой к похвалам полудракон взмахнул рукой и вознесся в огненном вихре.
– Ишь, важный какой, – пробурчал Плацента, провожая его взглядом. – Небось не важничал бы так, будь его папка не драконом, а гоблином, тля!..