— Зачем ты все это ей рассказываешь? — перебил ее муж, махнув рукой в сторону.
— Она должна напитаться нашим горем, чтобы помочь.
— Не выйдет, — махнул он рукой и удалился в темный угол.
Женщина подошла к Атле вплотную. Девочка бросила на ее плечи взволнованный взгляд, а после, уже осмелев, перевела взор на её губы, усилием воли сдерживаясь, чтобы не заглянуть в глаза.
— Ты пришла к нам в очень страшный момент. Мы на грани финального эмоционального взрыва. Помоги! — просила женщина.
Она дотронулась до неё холодной, дрожащей рукой, и Атла вздрогнула.
— Что я могу сделать для вас? — непривычно громко для этого места спросила она.
— Поезжай на станцию, привези нам еды и топлива, — холодное прикосновение переросло в крепкое пожатие запястья девочки. Атла почувствовала боль.
— Зря тратишь время! Если отпустишь ее, сюда она больше не вернется. Никто не возвращался, с чего ты взяла, что она чем-то лучше других наших пленных, разумней съесть, — обреченно ответил мужчина.
— Мы возьмем у неё залог, — с надрывом крикнула на него оилка, так что казалось, ее волосы из огненно-рыжих превратились в огненно-красные.
— С тех мы тоже брали залог, однако никто не дорожит своими чувствами, а предпочитает им свободу и деньги. Сколько алмазной крошки мы высыпали в пропасть! У нас ничего не осталось!
Атла покрылась мелкими мурашками страха. Она слышала легенды об оилах, о загадочном погибшем мире воров и торговцев человеческими чувствами, и теперь, попав в их дом, постепенно убеждалась, что это не было только мифом. Она была в одном шаге от потери важных компонентов своей души.
Боль, любовь, страх, голод, радость, насыщение, ненависть, гнев, счастье, отчаяние, эйфория, гордость, уныние — что именно они хотят забрать у неё?
Атла знала, что каждое из чувств бесценно для гармонии её духа, ни одно не заменить и не восполнить. Ей нужен её страх, он ограждает её от риска, она не может не чувствовать боли, только это отличает её от мертвых, без чувства счастья она станет черствой, и у неё не будет стимула жить, без любви она потухнет, без гнева и злобы станет уязвима, без уныния и печали превратится в груду холодного льда.
«Как жаль, что я все ещё так слаба. Будь я в своей лучшей форме, ничего бы у них не вышло, но теперь я даже не слышу их мыслей, проклятые рыжие души!» — подумала девочка и с досадой глянула оилке прямо в глаза.
Та смотрела на неё кровожадно. Её зрачки уже вращались, и, хотя пока еще Атла не знала, что именно значит этот таинственный жест, она уже понимала, что это было предвестием большой потери.