— И она? — растерянно спросила Атла.
— И она, — прикрыв веки, произнесла оилка.
Атла вздрогнула и хотела было бежать.
— Постой!
Атла замерла.
— Это я позвала тебя, Атла! Ты нужна нам сейчас сильнее, чем когда-либо. Прошу, обещай, что, получив свою гордость назад, ты не бросишь нас.
— Я не брошу вас, получив даже все свои чувства назад. Кроме вас у меня никого нет, — посмотрев на оилку искренне, ответила она. — Я привыкла служить вам.
По щеке девушки поползла слеза, оставляя на лице след растекшейся черной краски.
Рыжеволосая посмотрела на нее внимательно: девочка не врала. Оилке даже стало ее жаль. Юная крамовка была теперь их бесценной и покорной марионеткой. Женщине льстило, что они так лихо смогли приручить жрицу. Эта девочка смогла вселить надежду в её обреченный на вымирание народ — по сути, только она одна честным и нечестным трудом прокармливала целый корабль последние шесть лет. Но теперь вопрос вставал о том, чтобы вернуть ей её гордость, и как поступить, женщина не знала. Упоминание о гордости в разговоре было только предлогом, чтобы заставить девочку мигом примчаться сюда и получить новое, крайне важное задание на уничтожение гинейского оружия.
Атла была переполнена ожиданием. Она смотрела на оилку и пыталась понять, что было у той в голове, но не могла.
«Ее воля сломлена, — думала оилка. — Она ничего не приобретет, вернув себе гордость. Стоит отдать? Да, девочку надо задобрить перед столь ответственным и серьезным заданием».
— Атла, мы крайне ценим твою помощь, — произнесла она, — и чтобы ты знала, что мы не лжецы и свое слово держим, сегодня ты получишь свою гордость назад, а после выполнения последнего поручения — и все свой чувства.
Атла робко улыбнулась.
Женщина взяла ее за руку и повела по коридору. Они шли быстро, на корабле было тихо, и, судя по кровавым пятнам на полу, Атла сделала вывод о том, что о нападении женщина не врала. Сквозь полупрозрачную тунику рыжеволосой оилки просматривался округлый живот.
— Закон же запрещает вам рожать, — заметив, что хранительница её страха была в положении, спросила Атла.
— Ты изменила закон, ты вселила в нас веру, и я не боюсь рожать.
Атла опустила глаза.
Уже скоро они добрались до лазарета. Отворилась дверь, и множество измученных красных глаз уставились на вошедшую в мрак Атлу. Осмотрев полумертвые лица, Атла быстро и безошибочно узнала ту, которая когда-то забрала у нее гордость. Лица этих пяти женщин были выгравированы острым резцом у нее на сердце, и ошибиться она не могла. Дама, казалось, уже была мертва. Атла присела возле неё на колени и коснулась ее холодной руки.