Лейтенант Басин, хрустя огурцом и брызгая слюной, объясняет Бурятке сбивчивой скороговоркой:
— Противолокационная ракета «Шрайк» запускается с самолета и наводится по лучу от станции наведения. Поэтому в бою среднее время жизни станции наведения комплекса «Круг» всего два часа!
Услышав это, Вислый дернулся, как от электрического разряда, потом вскочил и заорал благим матом:
— Мы смертники!
— Мы смертники, мы смертники! — завизжали в ответ девчонки.
Веселье тем временем набирало силу. Все орут, пьют, брызгают слюной, закусывают, бегают в туалет, произносят тосты и опять пьют. Потом сдвинули столы и пошли танцевать.
«Ван вэй тикет, ван вэй тикет, ван вэй тикет ту зе блу», — надрывается из магнитофона «Ирапшн».
Кстати, это про меня поют негритосы. Ван вэй тикет. Билет в один конец. Сегодня я должна определиться, кто из этих орущих ребят купит мне этот билет в один конец, по которому я сяду в волшебный поезд из моего недавнего сна.
Выбор, девочки, прямо скажем, небольшой.
Напротив меня сидит Плейшнер. Вроде тихий, с позолоченным значком суворовского училища на широкой груди. Но какой-то странный. Над его железной кроватью висит фотография очень красивой девушки. Ей можно дать и двадцать пять лет и пятнадцать. Бывают такие лица. Когда Плейшнер выпьет, то говорит, что это его невеста Света, мастер спорта по гимнастике, погибла год назад в автокатастрофе. Когда выпивает еще больше, то снимает эту фотографию со стены и смотрит неотрывно на нее, держа перед глазами обеими руками.
Пару месяцев назад эта девчонка, вполне живая, внезапно приехала с подругой в Борзю и нагрянула к Плейшнеру сюда в восьмую квартиру. Плейшнер тогда почему-то страшно перепугался, прятался от нее и даже ночевал в казарме, пока она не уехала.
Следующим по часовой стрелке идет Бас. Орет и брызжет слюной больше всех. Неожиданно тонким для своей комплекции голосом сейчас визжит вместе со «Статус Кво»:
— You Are in the Army Now! Ю ар ин зе арми нау! А-а-а-а ин зе арми, нау!
Бас неуправляемый тип. Время от времени откалывает номера — нарочно не придумаешь. Когда двухгодичник Паренек появился в части, майор Кролевец из особого отдела у него сто рублей сразу одолжил. Дело обычное, типа до зарплаты. Ну понятно, и не думал отдавать, на то он и майор, а Паренек так, чмо гражданское, студент, одним словом. Паренек уже и забыл про это, а Бас, как узнал, возбудился весь и пошел домой к Кролевцу. Под мухой, понятно. Пришел, позвонил в дверь и сказал, что, мол, если завтра, товарищ майор, не отдадите Пареньку сто рублей, я прихожу и выношу телевизор. Жена Кролевца на шум вышла, все слышала. Особист деньги Пареньку на следующий день отдал, но Баса запомнил. Хорошо запомнил, тихо так, без шума. Ребята в особом отделе тихие, но свое дело знают. Кого попало туда не берут. За эти годы я стала психологом-самоучкой. Вернее, военным психологом-самоучкой. Так вот, скажу я вам, прямой путь Басу из ЗабВо в ТуркВо, Туркестанский военный округ. На лбу его так и написано — ТуркВО. Если не хуже. Для таких горячих парней есть еще УРы — Укрепленные Районы, полигон Эмба и много других точек, которые мне вовсе неинтересны. Так что пусть себе орет, поет, наверное, драться дальше полезет. Хорошо, если с кем-нибудь на улице, а то может и со своими.