Замыкает торжественный марш и весь инспекторский смотр прохождение оркестра. Перед трибуной с генералом Кутайцевым, командиром бригады полковником Сивашовым и начальником штаба подполковником Гуревичем Паренек закричал:
— Равнение напра-во!
Кто-то из оркестровых дедов, как положено по строевому уставу, истошно заорал:
— И-и-и — раз!!!
На «раз» все повернули головы направо — равнение на трибуну с генералом. В отличие от политически грамотного Клещица, генералу Кутайцеву, видимо, понравились царские марши, и он крикнул с трибуны:
— Молодцы!
И тут кто-то из этого горе-оркестра выкрикнул в ответ:
— Дембель давай!
Начальство на трибуне нерешительно застыло, но тут генерал заулыбался, а за ним и все на трибуне. А могло же быть и хуже. Это же выпад! А Паренек-то прогнулся перед начальством, сам генерал Кутайцев спросил у Сивашова:
— Дирижер у тебя двухгодичник, да?
Несмотря на то что инспекторский смотр окончился, никто не расходился. Генерал с командирами ушел в здание штаба, а все остались стоять на плацу. Похоже, что-то произошло.
Наконец, подобно маленькому дирижаблю, Кутайцев скатился со ступенек штаба и легко, словно гонимый ветром, поплыл по плацу. В левой руке он держал увесистую слегка поджаренную баранью ногу. Собрав вокруг себя старших офицеров, генерал что-то разъяснял им, указывая зажатой в руке наподобие гетманской булавы бараньей ногой в направлении советско-китайской границы. Старшие офицеры внимательно слушали, синхронно поворачивая головы по направлению, обозначаемому ногой.
ЧП случилось как раз в то время, когда личный состав зенитно-ракетной бригады маршировал торжественным маршем. В это самое время в котельной какой-то боец из молодых, бурый до невозможности, на разожженном в закутке костре поджаривал баранью ногу, как позже выяснилось, украденную на продовольственном складе.
Похитителя ноги, щуплого солдата с испуганными глазами, привели и поставили перед генералом. Кутайцев указал толстым, как сарделька, пальцем на ногу и сказал густым баритоном:
— Бери ногу!
Солдат неуверенно посмотрел на генерала и взял ногу обеими руками.
— Иди, сынок, покажи, что ты украл у своих товарищей!
Видя, что солдат колеблется, Кутайцев отечески подтолкнул его пухлой ладонью в спину:
— Давай, сынок, смелее, тебе генерал приказ отдал. Солдат послушно пошел показывать ногу строю. Обойдя строй, он остановился перед генералом. Кутайцев взял у него баранью ногу и поднес ее ко рту солдата.
— Теперь ешь! — по-отечески сказал он.
Солдатик замер, переминаясь ногами в кирзовых сапогах и глядя на злополучную ногу, как кролик на удава. Кутайцев стоял молча, держа ногу в вытянутых руках. Его дородная фигура в галифе с красными лампасами и щуплый солдатик, которому генерал отечески протягивал баранью ногу, образовывали мизансцену, которая могла бы называться «Забота генерала Кутайцева о нижних чинах на позициях».