— Мне приказано стоять на посту — я стою на посту, — ответил омавари.
— Кем приказано?
— Начальником, капитаном Бабой.
Существует начальник, он отдает приказы — уже неплохо, сказал себе Маса. И скорректировал первоначальный план. Зачем обращаться за помощью к якудзе, если есть полиция?
— Где он, ваш начальник?
— Где положено. В околотке, на Хонго.
«Где положено», «в околотке», «на Хонго». Эти слова звучали для слуха прекрасной музыкой.
На улице Хонго полицейская часть находилась и в прежние времена. Хоть что-то в этом утлом мире осталось незыблемым.
Но околоток на улице Хонго не остался незыблемым. От него уцелел только обломок стены — правда, с дверью, перед которой стоял навытяжку еще один полицейский, похожий на постового с площади, как брат-близнец. Рядом на груде камней была аккуратно водружена вывеска «Полицейское управление Портового района», над нею торчал государственный флаг.
— Я к господину капитану Бабе, — сказал Маса. — По срочному делу.
Постовой откозырял, сделал чеканный разворот «кругом», постучал.
— Господин капитан, к вам посетитель!
— Пусть войдет, — отозвался строгий голос. Переступив порог, Маса обмер. Посреди битого кирпича и всякого хлама, прямо под открытым небом стоял письменный стол. На вошедшего смотрели два лица, благосклонное и суровое. Первое — с портрета, повешенного на деревянный шест: его величество микадо. Второе принадлежало сидевшему под портретом офицеру.
Он был очень широкий и головастый, как борец сумо, с преогромными закрученными усами — пышнее, чем у красного кавалерийского генерала Буденного.
— Я Баба. Чем могу быть полезен? Говорите коротко и ясно. Очень много дел, — сурово произнес начальник.
Уху Масы, испорченному русским языком, фамилия капитана показалась никак не соответствующей мужественному облику, хотя по-японски она звучала солидно: означала «Конский Манеж». Наверное, предки господина Бабы были конюшими — почетная самурайская служба.
— Во-первых, на улице убивают корейцев. То есть даже не корейцев, а всех, кто им кажется подозрительным, — начал Маса, едва представившись, но капитан сразу же раздраженно перебил:
— Вы думаете, я этого не знаю? Людей можно понять. Они в панике, а среди корейских рабочих действительно немало смутьянов. Уже появились листовки подрывного содержания, с призывами к пролетарской революции и созданию «советов трудящихся». Черт знает, кто их развешивает.
На эту тему у Масы было предположение, но он благоразумно промолчал.
— Если среди корейцев и есть «смутьяны», разве это причина убивать всех подряд?