Не бери! Не трогай! Это не для тебя! Ты не заслужил! За все надо платить и на все спрашивать позволения. Можно, я искупаюсь? Можно, я съем ягодку? Можно, я подышу этим свежим воздухом немного, совсем чуть-чуть? И всегда найдется кто-то, кто важно и сурово спросит: «А ты заслужил? Нет, нельзя!»
Можно. Можно радостно пользоваться тем, что общее. Тем, что создано для всех. Можно любить, мечтать, дышать, греться на солнце и есть шелковицу.
Тем более по ней здесь просто ходят ногами. И даже сердятся, что она липнет к подошвам. Это для нас – ценность и лакомство, эти сладкие ягоды. И не надо себя винить и корить. Или ждать сурового окрика. Можно. Можно есть шелковицу и жить.
Неожиданные поступки совершают люди
И не надо судить по внешности. Она обманчива иногда. В кафе сидел старик; высокомерный и неприступный. Похожий на стервятника; профиль такой хищный, лысая голова в обрамлении седых перьев-волос по бокам, пальцы скрючены… Брови мохнатые, седые. И так он презрительно на всех смотрел, свысока. И брезгливо ел свой обед. Одет с иголочки, хотя здесь, у моря, люди запросто одеты: шорты да майки. А этот сидит, как Дракула, смотрит белесыми глазами на всех. Наверное, ядовитый плющ, а не человек! Вилку осмотрел, что-то не понравилось, подозвал официанта и знаком велел другую принести. Моментально принесли! Леденящий душу старик.
И тут другой молоденький парнишка, официант, уронил поднос с горой посуды. Прямо рядом с этим стариком. И даже этого неприятного человека забрызгал сильно. Звон, грохот, мальчишка растерян и напуган, это видно. Наверное, у него вычтут из жалованья эту посуду. И старый стервятник ему покажет сейчас! – так все думали. А из другого зала на звон бежал менеджер или метрдотель, – я не знаю точно. Начальник официанта. Он подбежал к парнишке, только рот открыл, а старый стервятник ткнул себя в грудь и сказал, что это он разбил. Его вина. Он проявил неловкость и толкнул официанта. Хотя он же не вставал из-за столика! – но метрдотель этого не видел.
Старик достал кошелек и стал спрашивать, сколько? Сколько он должен за посуду?
Наверное, метрдотель решил проявить лояльность к клиенту. Или так принято в этом заведении; но он ничего не взял. Махнул рукой и улыбнулся дежурной улыбкой: мол, пустяки какие! Официант собирал осколки, а старик встал, взял свою палку и пошел. Он деньги положил в книжечку со счетом и пошел. И по пути потрепал по плечу официанта. Что-то ему сказал ободряющее. Хенде хох или ахтунг, – вроде этого. Или «Гут, дер кнаббе! Мелкое дело. Не тушуйся!». Я не знаю немецкого, но по интонации понятно – что-то ободряющее.