— Ну, магия всегда существовала в нашем мире, собственно она никуда не исчезала, но, как вы наверное знаете из легенд, она уснула вместе с царевичем Истмирры. Только уснул он не навсегда.
— Я разбудила его, — продолжила Гедовин, — и вот он, царевич Истмирры, перед тобой, — девочка указал на Драгомира, тот поклонился ему и представился.
— Меня зовут Драгомир Дэ Шор, для меня честь быть знакомым с вами лично, мой господин.
— Почему ты называешь меня господином?
— Потому что вы — властитель магии. Каждый волшебник и каждый правитель признает властителя магии.
— Почему ты так уверен, что я… то, чем ты меня называешь?
— О чем они говорят? — спросила Амалия у Гедовин.
Дан услышал ее вопрос, только сейчас поняв, что он интуитивно перешел на другой язык, язык, который он вспомнил, язык, на котором от него требовали освобождения. Пока Гедовин переводила, Анна объясняла.
— Властитель магии отвечал за сохранение целостности магических силовых полей. Дело в том, что были заклинания, которые слишком сильно или вообще непоправимо искажали поля силы. Считается, что рано или поздно линии поля восстанавливались, однако в данный момент времени это наносило ущерб природе, нарушалось равновесие, и это влекло за собой природные аномалии или исчезновение какого-либо вида животных, например. Само по себе в единичных случаях это было не так страшно, но в целом при регулярном повторении очень опасно. Еще властитель магии контролировал магических существ, они беспрекословно поклонялись ему, но в древности, когда рушилось равновесие, магические существа были не управляемы. Например, были такие существа скрежеты, которые нападали на людей. Поэтому ронвельды избрали одного человека для того, чтобы не допускать подобного в будущем.
— Кто такие эти ронвельды, как они хоть выглядят?
— Это небольшие разумные обезьянки, они живут на границе южного магического поля. Властитель магии создал неразрывную связь между ровельдами и волшебниками, так, у каждого волшебника появился свой ронвельд, который мог помочь волшебнику, а мог пожаловаться на него властителю магии.
— Постой, постой, так много информации, а на мой вопрос ты фактически не ответила. Почему Драгомир назвал меня властителем магии? Откуда такая уверенность? Потому что теперь я, почему-то, знаю этот язык? Может, его все волшебники знают? Гедовин ведь знает.
— Я его учила, — ответила за себя девочка, — и не один год. Но я поняла твой вопрос. Честно говоря, мы сами вряд ли бы сразу догадались, хотя твое присутствие, в общем, я даже не знаю, как это описать, от тебя словно исходит какая-то угроза, я и Драгомир, мы чувствуем это, потому что мы — волшебники.