– Ну, я до них доберусь! – бормотал он. – Узнают они у меня…
Он свернул в проезд между домами и ощупью, вдоль стены, добрался до знакомого мусорного контейнера. Помойка прилегала вплотную к ресторану, так что иной раз… Гарлик поднял крышку – и что-то беловатое, с булку величиной, выскользнуло из контейнера и упало наземь. Гарлик попытался поймать эту штуку, но не смог. Он присел, пошарил руками по земле. Стена тумана рядом с ним как будто отстранилась, образовала из себя нечто маленькое и лохматое – и это существо скользнуло мимо, задев его по ноге. С криком ужаса Гарлик отшатнулся и пнул почти неразличимую тварь – инстинктивным, судорожным движением, как кидается на врага загнанная в угол крыса.
Нога подцепила что-то плотное. Непонятная тварь взлетела в воздух и тяжело приземлилась у забора. В мокром свете уличного фонаря Гарлик различил тощую, полумертвую от голода собачонку со спутанной белой шерстью. Собачонка дважды слабо взвизгнула, попыталась подняться на лапы и не смогла.
Увидев, что враг не в силах сопротивляться, Гарлик расхохотался и подбежал к нему. Пнул еще и еще – и пинал, и топтал, пока собачонка не перестала скулить, а затем и дышать. С каждым ударом он преисполнялся сил. Вот это Элу, думал он; а эти два пинка – тем пьянчугам в баре; а вот этот – копам, а эти – судьям, и тюремщикам, и всем, всем на этом долбаном свете, кто сладко жрет и мягко спит, у кого есть выпивка и крыша над головой! И последний удар – туману и дождю, чтоб ему пусто было! Завершив свою месть, Гарлик чувствовал себя почти героем.
Тяжело дыша, он вернулся к мусорному контейнеру, присел и стал шарить по земле в поисках булки. Наконец нашел: влажную, раскисшую – но все же целую половину гамбургера, которую швырнул в мусор какой-то расточительный прохожий. Гарлик и этим был доволен. Он вытер гамбургер рукавом (ни тот, ни другой от этого не претерпели особых изменений) и торопливо, давясь, запихал грязную размокшую хлебную массу в рот.
Утолив голод, Гарлик встал. Окинул гордым взглядом многоэтажки, что высились вокруг и смотрели на него сотнями светящихся глаз.
– Так-то! – пробормотал вполголоса. – Со мной не шути!
Он дрался за добычу и победил, он взял свое по праву сильного – и теперь его переполняло сладкое волнение. Совсем как в начале того сна, повторяющегося снова и снова: сна, в котором он выходит по грязной тропке к озеру, здоровый, сильный и полный радостного предвкушения, уже зная, что обнаружит на берегу аккуратно сложенную стопку женской одежды… Сейчас он не спал – во сне никогда не бывало так холодно и сыро; но неопределенно-радостное чувство было то же, что в сновидении. Гарлик расправил плечи, вздернул нос и зашагал по дороге, бормоча, что теперь-то все пойдет по-новому, теперь он всем покажет и со всем миром разделается!