— Выходит, ей еще повезло, что она попала под «Колку» вместе с его группой?
— Я другое имею в виду. Разницу между обычным человеком и фигурой известной, публичной. Бодров был талантливым артистом, символом времени, его любили. А попади под ледник простые лыжники-туристы, прошло бы без особой шумихи.
— А что может разыскать во Владикавказе ваш смышленый паренек? — спросила Марина.
— Сам не знаю, — честно признался Марк Иванович. — Но хоть какие-то зацепки должны быть. Ведь это последнее место, где видели Лену. Но когда? В две тысячи втором году. А это все равно что опрашивать глухонемых. Причем без сурдопереводчика.
— Исключая Юрьевец четыре дня назад, — хмуро возразил Толбуев.
— Да ты же сам не уверен, что ее там видели.
— А записка? Почерк, как мы уже выяснили, ее. А в послании четко и ясно написано: «Я ищу тебя! Где ты? Твоя жена Лена».
Возразить на это было нечего. Гаршин, помолчав немного, произнес:
— Ладно, перероем и весь Юрьевец тоже. Правда, ты там уже успел «поработать» и наследить, как ломовая лошадь. Всех, наверное, распугал. От тебя там, должно быть, уже по углам прячутся.
— А вот приедем — посмотрим. А кто в щель залез — за волосья на белый свет вытащу. Но главное, дождаться Ирины.
— А если это не ее сестра, а совершенно посторонняя женщина? — подключился к разговору Вадим.
— Что ж. Но мне почему-то кажется, что это она.
Проехали Котельники, впереди были городки Дзержинский и Королев. Джип мчался легко, плавно. Летел вперед, как большая океанская птица, альбатрос, стремящийся к желанному берегу.
— Когда устанешь, я тебя сменю, — сказал отец сыну.
— Угу, — отозвался тот.
— А по-моему, Иван не устает никогда, — улыбнулась Марина. — У него внутри батарейки, а сам он изготовлен из легированной стали по новой нанотехнологии. Терминатор прямо.
— Это комплимент? — повернул голову водитель.
— А то!
— Не заигрывай, — сказал Вадим. — Семейная лодка разобьется, вместе с джипом.
— Хочу и буду.
— Вынь да положь. И так во всем.
— Сейчас опять ссориться начнут, — объяснил другу Велемир Радомирович. — Они такие, во всем берут пример с Элизабет Тейлор и Ричарда Бартона.
— Хороший образец, а с кого ж еще брать-то? Не с Пугачевой же с Галкиным, так недалеко и до «румына» Киркорова докатиться, — усмехнулся тот. — Ладно, теперь о том, что мне удалось выяснить в архивах по поводу Иерусалимской иконы. Монах Корнилий сделал не один, а несколько списков с той чудотворной Иерусалимской иконы Успенского собора, с которой пришло на Русь православие. Пять или шесть. В Кривоезерской пустыни находились две из них. Одна была запасной. А еще одна возвратилась на Святую Гору Афон и установлена над царскими вратами Покровского собора русского Пантелеимонова монастыря.