— Неплохой, кстати, источник, — сказал Гаршин.
— Есть два поистине гениальных ассиролога позапрошлого века, хотя и прошлого тоже, поскольку работали на стыке двух столетий. Это Фридрих Делич и Альфред Йеремиас. Так они разобрали всю Библию буквально «по кирпичику», обнаружив на каждом из них печать Ассирийской империи. Более того, через ассирийские языки, а их было много, они поняли суть самой Ассирии, а через нее — суть Библии. Однако Лукашевич создавал свои труды «Чаромутие…» и «Древнюю Ассирию…» до Делича и Йеремиаса, а оттого они имеют первостепенное значение. И, кроме того, подход у Платона Акимовича был совсем иной. Вместо «языка как языка» Лукашевич искал «язык как ключ к Праязыку». Ассирийские языки были нужны Лукашевичу как пример «чаромутия», самодоказывающих свою вторичность по отношению к языку Истоти, — добавил он.
Проехали Лосино-Петровский, городок, основанный еще Петром I. Задерживаться в нем не стали.
— Лукашевич считал, что единый истотный Праязык рассыпался на множество языков чаромутных, сохраняемых жрецами столь разных народов, как германцы, кельты, индийцы, славяне и другие. А от множества чаромутных языков пошли и чаромутные наречия. Но в каждом народе сохранились и отголоски истотного Праязыка. Прежде всего — в старинных песнях. Ведь они своего рода лакмус. По ним можно судить: жив этот народ или уже нет? Где вы сейчас, кстати, услышите русскую народную песню? И в заброшенных деревнях-то уже не поют, а по телевизору — только как издевательский фарс Бабкиной да Кадышевой.
— Да пусть уж хоть такой, — не согласился Гаршин. — А то вообще ничего.
— Они — стилизованная подделка, — возразил Велемир Радомирович. — А автор «Чаромутия» обратился к народной песне потому, что она сохранила реликты необычайно древнего песнопения. При этом нисколько не изменив «истотности», первозданности старинного песенного гласа. И этот «глас», отражающий ритмику «первобытного языка», был единым для всех народов славянского корня. Они пели единым ритмом, говорили единым «праязыком», что, конечно, признается сегодня любыми лингвистами… Лукашевич был убежденным сторонником Божественности языка как такового. То есть того языка, на котором возносились богам священные гимны, а само слово «славяне» многие лингвисты производят от понятия «славить». Так что славяне — это те, кто правильно славят своего Бога. Еще точнее — при правильном дыхании и верном созерцании создают с помощью голосовых связок естественный и идеальный поток звуковых вибраций.
— Это что-то новенькое, — усмехнулся Вадим.