— Ассирология как наука возникла почти в одно и то же время, когда Платон Лукашевич писал свои труды. Он, на примере славянско-вавилонских лингвистических соответствий, раскрыл не просто филологические, но и мировоззренческие особенности Изначального Языка — Истота, сравнивая религию, мифы и магию древних народов Ассирии и Руси. Его изыскания, скажу я вам, носят тотальный характер и посвящены языческо-языковому мировоззрению. И они способствуют не механическому, а внутреннему и живому восприятию славянской изначальной религии и культуры. И нисколько не противоречат христианским верованиям по той простой причине, что самого христианства в те давние времена просто не существовало. Религия — это одно, а лингвистика — совсем другое.
— А юриспруденция — третье, — вставил Вадим, просто затем, чтобы хоть что-нибудь вставить. От нечего делать.
— В середине XIX века ассирийский язык еще не был расшифрован, а все артефакты (клинописные глиняные таблички) покоились под развалинами царских дворцов в Уре, Ашшуре, Хорсабаде, Уруке и Ниппуре. Древние письмена еще ждали археологов в тростниковых корзинах, в кувшинах и ящиках. Они еще не были прочитаны, но слово «Ассирия» уже витало в воздухе и владело просвещенными умами. Так бывает, когда Нечто вдруг овладевает массами. Ну, не всеми, а наиболее продвинутыми людьми своего времени. Как сейчас слово «Рынок». Им казалось, что от разгадки «Ассирии» зависит очень многое, чуть ли не всё в истории и лингвистике. И тайна Праязыка, и понимание происхождения народов, и верное толкование Библии, и обретение истины.
— Истина — в Конституционном суде, — тотчас добавил молодой юрист.
— Ассирология — это не просто история месопотамской культуры, — не обращая на него внимания, гнул Толбуев. — Нет, по «гамбургскому счету», — это история всего древнего мира, в том числе, конечно, и славян, увиденная сквозь призму народов древнего Междуречья. Через шумеров, хеттов, хурритов, Урарту, Элам, древнюю Эблу, Сирию и Аккад, то есть через Вавилон и Ассирию, вместе взятых… Ей, ассирологии, всего чуть более ста пятидесяти лет. Совсем ребенок, по историческим меркам. Но это дитя-индиго, с большими возможностями, когтями и зубками, и еще неизвестно, какие открытия оно нам сулит в будущем. Что несет в себе? Пользу или вред, добро или зло? Ладно, не будем гадать, пока что мы имеем то, что имеем. За сто пятьдесят лет ассирийский язык был дешифрован, и это ударило по многим «непреложным авторитетам». Особенно это коснулось устоявшихся толкователей Библии, в частности, Ветхого Завета. Он превратился в «священное писание» лишь для одного из народов, не будем пояснять — для какого именно, и так ясно. А для других — едва ли не просто в источник по истории Древнего мира.