Хотя стыдить голому голого глупо. Это все равно, что дуть на одуванчик против ветра: толку-то?
— Черемисинов, — представился самый интеллигентный, симпатичный, приподняв тощий зад, даже одной рукой до плешки дотронулся, будто был в шляпе и хотел ее снять. — Местный предприниматель. Мелкий.
— Тоже, — охотно ответил Велемир, причем сделал ударение на втором слоге. Прозвучало это как какая-то зарубежная фамилия: «Тожэ».
Остальные банные сокамерники знакомиться не пожелали.
— Товарищ Тожэ из Испании? — полюбопытствовал Черемисинов. — Идите спокойно брейтесь, камрад, я пригляжу за вашим бельишком.
— Спасибо, это по-партийному, — пожал ему руку Велемир и, плотнее завернувшись в простыню, торжественно зашлепал в цирюльню, откуда доносился лязг ножниц. Брюки, впрочем, он на всякий случай прихватил с собой.
Вернувшись уже без щетины, но с двумя порезами — на щеке и подбородке, он тотчас приступил к той теме, которая терзала его во время бритья. Хотя трое голых разговаривали теперь совершенно о другом.
— Явление комет на Руси накануне моровой язвы, голода или нашествия татар — дело обыкновенное, — вклинившись, начал Велемир. — А вот с вашей «белой вдовой» еще предстоит разобраться. Я, собственно, за тем и приехал. Чтобы вывести мошенницу на чистую воду. Так вы говорите, она на кладбище обитает?
Голые озабоченно переглянулись. Ответил Велемиру Черемисинов:
— Вообще-то тут как бы две «белые вдовы». Одна история тянется давно, а другая — недавно. Вам какую надо? — он словно рыбу предлагал на базаре: вот эта — посвежее будет, но дороже, а ту, вяленую, отдам за десятку.
— Давайте пока ту, которая короче, — выбрал Велемир.
— Извольте. Да тут, собственно, и говорить нечего. Живет там, в сторожке, одна женщина. Откуда взялась — неведомо. Более десяти лет назад. Зимой и летом в одном рваном платье ходит. Действительно, белом. Ну, сером уже, грязном. С ней никто и не общается. Говорят, ведьма. Да и она сама носа с кладбища не кажет. Чем питается — неизвестно. Наверно, тем, что на могилах оставляют. Или… даже сказать страшно. Я раз столкнулся с ней — шел покойного тестя проведать, так чуть в штаны не наложил от испуга, она откуда-то из-за крестов выползла. Так рядом с любимым тестем бы и улегся. Жуть могильная.
— Одежды у нее белые потому, — добавил второй мужик, — что покойников-то в белые рубахи одевают. Материала много. Ну а насчет еды… Тут действительно страшно и подумать. Ее все боятся.
— Ферапонтов вон не боится.
«Опять этот Ферапонтов, — подумал Велемир. — Вот где ключик-то».
А вслух спросил: