— Никуда я не тороплюсь, — с вызовом ответил Велемир. — А даже наоборот.
— Все-то у вас наоборот.
Тут слово вставил и Черемисинов:
— Товарищ Тожэ ради такой знаменательной встречи с нею даже побрился. Жаль, теперь придется бриться во второй раз.
— Ладно, начнем дискуссию, — произнес Ферапонтов. — Сегодня мы с вами будем говорить о природе Бытия и Небытия, что из них ценнее и где больше Пустоты. Замечено, что проблема «небытологии»…
— Погодите, — остановил его Велемир, обратив внимание на то, что Черемисинов вытащил откуда-то блокнот с карандашиком и приготовился конспектировать. — Не желаю я говорить об этой природе. Что я, совсем очумел? Я хотел с вами о другом потолковать.
— Молчите, — попросила его Катерина. Чуть ли не умоляющим голосом.
— Да, камрад Тожэ, да, — уже как-то сурово сказал и мелкотравчатый.
— Но я…
Слово ему давать явно не собирались.
— Вот что, — душевно промолвил Матвей Яковлевич. — Я вам сейчас все объясню. Это, в конце концов, моя обязанность. Разберем на конкретном примере. Вот у вас шишка на лбу болит?
— У меня сердце ноет, — признался Велемир. — На остальное — чихать.
— Отлично! — обрадовался Ферапонтов. — Следовательно, боль становится символом Бытия… А Пустота Небытия полнее самого концентрированного Бытия, поскольку внутри себя не встречает абсолютно никакого сопротивления. Логично?
— Ну-у… да идите вы все! — озлился вдруг Велемир и даже зашвырнул книжку Трапезонтского, которую все это время держал в руках, в угол комнаты. — Чего вы мне задницу морочите? Я вам где? Вам балаболить не надоело? Куда вы дели Ирину?
— Ирина Сажэ не за горами, — спокойно ответил Ферапонтов.
— Почему — Сажэ? Какая такая Сажэ? — забеспокоился Велемир.
— Фамилия такая, — пожал плечами хозяин. — А что?
— Вот вы же — Тожэ, — подвякнул Черемисинов. — А она — Сажэ. Даже в рифму получается: Сажэ — Тожэ.
Катерина хихикнула, а Матвей Яковлевич заулыбался. Но Велемиру сейчас было вовсе не до смеха.
— А вы ничего не путаете? — спросил он. — Не Штамп?
— Нет, молодой человек, не Штамп. Я ее давно знаю. И она всегда была как сажа Сажэ.
То ли Ферапонтов вновь придуривался, то ли говорил правду, но Велемир начал успокаиваться. Значит, это другая Ирина. Но взглянуть на нее все равно хотелось. Для абсолютной уверенности.
— Товарищ Тожэ к диалогу явно не готов, — заметил Черемисинов, убирая блокнот в карман.
— Ему Небытие не нравится, — добавила Катя. — Еще со вчерашнего вечера. Я это сразу сообразила.
— Хорошо. Тогда поговорим о другом, — с умильной улыбкой на устах согласился Ферапонтов. — Интересных тем много. Можно порассуждать о депопуляции российских пространств и связанной с этим проблемой оленеводства. Это очень важно.