— Эй! — вновь позвал он. — Отзовитесь.
В гробовом молчании прошло минуты три.
— Ну, отозвалась, — услышал он наконец женский голос. — Чего надо-то?
Наличие в сторожке признаков (или призраков?) биологической жизни прибавили Велемиру смелости.
— Я, собственно, вот по какому делу… — поспешно сказал он, но ему не дали договорить.
— А мне плевать. Проваливай.
— Можно и провалиться, — послушно согласился он. — Однако это не по-советски. Разве вы не желаете узнать, зачем я пришел?
— Нет. Даже видеть тебя не хочу.
— А почему, позвольте спросить?
— Потому что ты мне смертельно надоел.
— Да мы же даже не знакомы!
— Еще как знакомы! Ты мне всю жизнь сломал.
Велемир начал холодеть. Началось с ног, дошло и до ушей. Он понял, что разговаривает с полубезумной белой вдовой, но вот голос… Голос напоминал его жену Лену. Да и манера изъясняться у нее была порой точно такая же. Когда она пребывала «не в настроении». Могла даже запустить чем-то в голову. Но не тяжелее пепельницы. Так что язык соответствует.
— Когда же я вам успел «жизнь сломать»? — вяло пробормотал он, уже зная, каким будет ответ:
— Всегда и ломал, скотина. А потом бросил меня здесь одну. Помирать.
Или он действительно разговаривал с привидением, или сам начал трогаться умом, как и предполагал на берегу Волги часа полтора назад. Но отступать было уже поздно. Да и некуда.
— Лена, — сказал он, — ты решительно не права. Или принимаешь меня за кого-то другого. Или сама другая. Или другие все, кроме нас.
Эта силлогическая конструкция не выдерживала никакой критики. Женщина в глубине сторожки засмеялась. И вновь ему показалось, что он узнает этот родной смех. «Черт знает, что такое! — подумал Велемир. — Нет, бежать, бежать, очертя голову, прочь отсюда, изыде!»
Но какая-то магическая сила сковала все его члены, вцементировала ноги в дощатый пол. Не отпускала. А смех так же резко прекратился, как и возник. Зато чиркнула спичка, поднесенная к огарку свечи. Слабый язычок пламени едва высветил лицо женщины. Глаза были мертвы и бездонны. Словно он заглядывал сейчас в жуткую отталкивающую и безысходную вечность. А вот кожа на лице этой «вечности» была изрезана безобразными морщинами. Или шрамами? Оставшимися от ледника «Колка»?
Смертельный холод в теле Велемира сменился нестерпимым жаром. Просто адским пламенем, начавшим жечь его со всех сторон. Он не понимал, что с ним происходит. Даже на безумие не похоже, какое-то сошествие в преисподнюю, провал в инфернальный мир. Этой женщине, белой вдове, было лет шестьдесят, не меньше, и все же она чем-то неуловимо напоминала Лену…