Итак, дело происходило в начале 70-х годов нашего столетия. Жил-был в Каире инженер по имени Хани. В служебные обязанности его входила еженедельная инспекционная поездка по строительным объектам, где применялись технические новинки западноевропейских стран. В 70-х же годах на международном рынке произведений искусства появились прекрасные саркофаги, балдахины и маски мумий; на этих драгоценностях имелись штампы, печати и визы таможенных служб, разрешавшие отсылать их в заморские страны.
По правде говоря, выданные властями бумаги гласили, что речь идет всего лишь о вывозе фальсификатов, то есть подделок. Хорошие подделки, как известно, тоже находят своего потребителя, но выставлять их принято в особых заведениях, с тем чтобы сбыть малосведущим покупателям. Ни одна из тех вещей не попала на свободный рынок, все они словно по мановению волшебной палочки оказались в безвестных частных собраниях. По весьма высоким ценам, разумеется.
Инженер Хани разъезжал по стране, заглядывал на строительные площадки, но при этом не мог удержаться от соблазна приобрести у местных феллахов ту или иную редкую вещицу. Он покупал все, что при его знании дела казалось ценным, и грузил в свою машину.
Покупать труда не составляло, но вот с продажей дела обстояли гораздо хуже. Каирские торговцы затрепетали от страха при виде крупных египетских древностей. Как прекрасен, но как громоздок был товар инженера!
Хани, которому грезился уже звон золотых монет, оказался в довольно затруднительном положении. Товар нс покупали, хранить его было негде. Задуманный способ разбогатеть не дал желаемых результатов: ни виллы, ни вообще более менее просторного жилища; поэтому пришлось с грехом пополам разместить добро в своей тесной квартире.
Кто знает, сумел бы Хани сбыть приобретенное, если бы его тестю, Ибрагиму Камелю, не пришла в голову прекрасная идея, достойная Али Бабы или Аладдина. Поистине царская мысль! Папаша Камель стал выше разговоров о своей доле и сразу взялся за дело. Он принялся изготовлять грубоватые подделки… из подлинных вещей: покрывал лаком древние изображения, а затем наносил обычными красками на саркофаги пестрые изображения. Он отделял одну часть саркофага от другой, обрабатывал каждую в отдельности, заглаживая при этом разломы, чтобы будущий владелец без труда мог сложить все это в единое целое. В ход шли не только краски, но и папье-маше. Маски он обтягивал холстом, и они становились как «новенькие». Старый Ибрагим Камель показал себя большим мастером превращений. Какой таможенник не усмехнется удовлетворенно при мысли о том, что его ловкий соотечественник снова надул этих тупых иностранцев?