Бадж и Бей Мухаммед оказались под домашним арестом, но тем не менее с удовольствием передали бакшиш чуть дышавшему посыльному>7, — за его развивающую легкие работу. Запыхавшийся бегун стал вдруг разговорчивым: старый пароход сел на мель, поэтому господин Гребо задержался, а он, гонец, должен носиться до изнеможения. Господин директор ко всему прочему находится в дурном расположении духа. Малеш! Бадж усмехнулся: совершенно очевидно, что сегодня ему следует ждать всяких неприятностей от Гребо.
Бей Мухаммед с невозмутимостью восточного человека распорядился накрыть стол и пригласил полицейских позавтракать с утра пораньше. Подали атайджеф — сладкое печенье, приготовленное в кипящем масле, баклаву — тонкое блюдо из орехов, миндаля, имбиря и засахарившегося меда; пили кахву — черное мокко, о котором говорят: черное, как ночь, палящее, как ад, сладкое, как любовь.
С помощью угощений и ароматов удалось создать такую обстановку, при которой Бадж выторговал у офицера разрешение на свободный проезд в Луксор.
Когда полицейские насытились, они снова заняли посты вокруг дома. Бадж получил возможность, не привлекая внимания, принять в доме человека из Хаджи-Кандиля, деревушки, расположенной между Дейр-Мавасом и Эль-Амарной. Подобно фокуснику, феллах извлек из глубоких карманов галабси шесть глиняных табличек, каждая из которых была покрыта сотнями убористых клинописных знаков. «Кадим?» («Старая?») — спросил он Баджа. Пока англичанин разглядывал таблички в лупу, египтянин сообщил ему обстоятельства находки.
Крестьянка из Эль-Амарны вскапывала себах[36] и нашла глиняные таблички. Она не придала письменам большого значения, но тем нс менее сунула сотню табличек в мешок и была очень обрадована, когда сосед заплатил за них 10 пиастров (40 пфеннигов!). Сосед тотчас же отправился в Хаджи-Кандиль к торговцам, сбывавшим иностранцам всякую древнюю мелочь. Его прибыль, прямо-таки инфляционная, составила 10 фунтов (40 марок). Торговцы шли на риск, так как не имели никакого представления о стоимости «узорчатых табличек». Двое из них наведались в Каир.
Провинциалы в Каире! У них имелись, правда, адреса нескольких возможных покупателей из местных и европейцев, но они не были уверены в благополучном исходе встречи с ними. Покупатели не проявили единодушия в оценке вещей. Письмена, подобные стоявшим на табличках, в Египте еще никто не видел. Дело казалось не совсем чистым. Одни признали подлинность табличек, но приобрели только несколько штук, это был скорее бакшиш, чем продажная цена. Другие усматривали тут стряпню какой-то банды фальсификаторов и советовали обоим посланцам поскорее убраться восвояси.