Теперь, когда мы раскрылись друг для друга, чтобы дарить и принимать любовь, наша жизнь в корне переменится. Никто и ничто у нас этого не отнимет — ни повелители, ни разделяющее нас расстояние. Мы стали обладателями тайного знания, непостижимого для демонов. Они считали любовь слабостью — и очень зря. Любовь поддерживала в нас жизнь. Любовь была нашей силой.
У меня закружилась голова, я теснее прижала к себе Кая, а внутри меня крепла сладкая надежда.
Запел таймер, выставленный для макарон, и Кай, отпустив меня, отошел к раковине и выглянул в окно. Я, вздохнув, направилась к плите. У нас оставалось еще сорок минут, и я хотела, чтобы мы хорошо их провели.
— Проголодался? — спросила я.
Каидан обернулся, чуть улыбаясь.
— Ты еще спрашиваешь!
Я поставила на стол тарелки, мы сели, переплели пальцы и съели макароны, наматывая их на вилку одной рукой. Затем я приняла душ — с сумасшедшей скоростью, чтобы не расставаться с любимым ни на секунду сверх необходимого. А всё оставшееся время мы лежали вместе на диване, глядя друг на друга, прикасаясь друг к другу, запоминая друг друга.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
— А я люблю тебя дольше, — сказал Кай.
От удовольствия у меня по коже побежали мурашки. Я удивленно отстранилась и почувствовала, что хмурюсь.
Он хмыкнул и переплел свои пальцы с моими.
— Это правда.
— Не верю.
Кай зарылся лицом в мои волосы и шею и заговорил, не глядя на меня:
— Ты не шла у меня из головы с нашей первой встречи. Я убеждал себя, что всё дело в новизне, что невинная испа просто очень меня удивила, но это было нечто большее. Ты умеешь в каждом увидеть лучшее. — Он прервался и нежно поцеловал меня в мочку уха. — А в той поездке ты, Анна, свела меня с ума. Еще ни разу в жизни я не приходил в такой ужас от самого себя, как тогда, когда понял, что ты мне нравишься. А потом ты отдала все свои деньги бездомной женщине в Голливуде, и всё. Ты меня сделала.
Я чуть отодвинулась, чтобы посмотреть на него. Его глаза, озаренные воспоминанием, были невообразимо прекрасны, и я никогда еще не испытывала такого волнения. Если мой отец и слушал нас, меня это не тревожило. Я запустила пальцы в соленые от морской воды волосы Каидана и притянула его к себе. Он не уклонился, и тогда я перекинула ногу через его бедро, придвинувшись ближе. Это был поцелуй не отчаяния, как многие наши предыдущие поцелуи, а воодушевления, происходящего из понимания того, чего мы хотим и что нам нужно. Больше всего на свете мне хотелось остановить время и закутаться в это мгновение.
Его руки блуждали по моему телу, и я теснее прижалась к нему с желанием, чтобы его было больше, много больше. За последние дни я еще сильнее влюбилась в Каидана. Его готовность противостоять опасности, его отвага, его несгибаемая стойкость — всё это влекло меня к нему с невиданной силой.