…Ближе к вечеру раздался телефонный звонок. Папа взял трубку, сказал свое мягкое «алё»…
— Если вы хотите знать, чем занимается ваша жена, приезжайте немедленно!
— Я вас не совсем понял… Кто это говорит?..
— Какая разница… приезжайте, сами увидите!
— А куда? — спросил растерянный папа и тут же сказал: — Одну минуточку, я запишу…
Прижав плечом трубку, он извлек авторучку с золотым пером, отвернул колпачок, придвинул лежащую на столе газету:
— Да, я пишу…
Ему диктовали адрес.
— Какой этаж? — спросил папа.
— Ну, третий!
— Лифт работает? — по инерции, еще ничего не поняв…
В трубке рассмеялись.
— А ты что, калека? — незнакомец говорил ему «ты»…
Положив трубку, папа оделся, посмотрел на себя в зеркало, все ли в порядке, оторвал клочок газеты с записанным адресом и отправился на Сретенку…
Он недолго, сверяя адрес по бумажке, искал дом в переулке. Вошел в грязный старый подъезд, убедился, что лифта в доме нет, и, злясь на это, пошел пешком наверх по скособоченным и словно бы надкусанным ступеням. Дверь в квартиру была открыта, папа удивился, но войти без звонка не решился…
— Открыто же, не видишь что ли? — злобно сказал мужчина в сатиновых шароварах на резиночках, похожих на бухгалтерские нарукавники. — Иди, вон там!..
И отступил в темноту коммуналки. Папа дошел до дверей, которые одновременно являлись и довольно острым углом коридора, обернулся и, убедившись, что свидетеля нет, просительно постучал. Ответа не последовало…
Тут же выскочил мужчина в шароварах и кулаком забарабанил в дверь. Никто не отозвался.
— Ну, вот видите, — снисходительно, однако понизив голос, упрекнул его папа.
— Ломай! Ломай дверь! — приказал мужчина и снова исчез.
Папа подергал дверь, потом отошел и остановился в сомнении, не уйти ли…
— Фанерная! — услышал он нетерпеливый шепот из темноты. — Бей с разгону.
Папа повиновался, разбежался и всем телом ударил о дверь, которая немедленно провалилась вовнутрь, и папа влетел вслед за ней в маленькую полутемную комнату, влетел, не рассчитав сопротивления двери, и, споткнувшись коленками о низкий старый диван, свалился прямо к маме и Сарычеву.
Они без смущения смотрели на него.
— Ну? — спросила мама. — Что тебе надо?
Папа выкарабкался с дивана, попятился, пряча глаза по стенам, заслонился ладонями и вдруг заплакал.
— Иди же, — стыдясь мужа, прошипела мама.
Папа заторопился, споткнулся о лежащую дверь, поднял ее с пола, словно собираясь приладить…
— Иди! — крикнула мама…
Папа едва нашел выход… Быстрым шагом, словно опаздывая, он бросился по переулку к текущей в двух направлениях, незнакомо людной Сретенке, но уже на самом углу, вспомнив, шагнул в сторону к урне и опустил туда скомканный, исписанный обрывок газеты…