А те, умершие, распадаясь в земле на молекулы и атомы, отдают накопленные в своих телах нужные элементы этому могучему стволу, что становится все выше, сильнее и могущественнее.
Во всяком случае, я воспринимаю все это мельтешащее человечество именно так. Возможно, тоже чувствуют себя единым, хоть и дискретным организмом, как те же муравьи, что хоть и в разных телах, но Один Муравей.
Не случайно же у всех людей это стремление к закону и порядку?
Мелькнула мысль войти в землю здесь, а выйти в квартире Марианны, с точки зрения человека было бы экономнее, для него земля – это твердь, а воздух почти пустота, но на самом деле пространство везде заполнено примерно одинаково, просто человеческое зрение не воспринимает плотность пространства, а кроме зрения, слуха и осязания у человека почти ничего нет.
Я вдвинулся в стену стоящего рядом высотного здания, а вышел на самом верху, что именуется крышей. Оттуда вид на город лучше, но все-таки высотка не совсем высотка…
На всякий случай сдвинулся выше, в воздухе даже для человека везде есть опора, как сказал Нестеров, а для меня любая атмосфера всего лишь оболочка вокруг планеты, само пространство куда более надежная опора…
Зависнув на сравнительно большой, с точки зрения человека, высоте, я продолжил всматриваться в огромный человейник и снова чувствовал бессилие от неумения понять этот сложнейший мир, где как говорят они сами, каждый из них – целая Вселенная, и хотя это звучит хвастливо, но с холодком во всем теле чувствую, что говорят правду.
Более того, каждый из них настолько сложен, что даже сложнее всей Вселенной, в которой все просто, понятно и предсказуемо на дециллионы лет вперед.
С большой высоты заметил среди мельтешащих фигурок одну знакомую, замедлил и приблизил картинку, там Ксюха двигается с большой сумкой, перебрасывая из руки в руку, перешла дорогу, когда автомобили синхронно остановились, интересный ритуал, а на той стороне улицы пошла тяжело в сторону подземной норы, именуемой метро.
Я сменил координаты, Ксюха вздрогнула, когда я вышел прямо из стены дома, мимо которого она неспешно двигается.
– Давай помогу, – сказал я, как уже видел, говорят самцы в отношении тяжело нагруженных самок.
Она оторопела, передала мне сумку, уставилась широко распахнутыми глазами.
– Крабоид… ты как?
– В раздумьях, – сообщил я.
– Ого, – вскрикнула она обрадованно. – Что-то вспомнил?.. И что за раздумья?
– Да что делать с этой планетой, – ответил я. – Нет планеты – нет проблем, как сказал Иосиф Виссарионович, а есть планета – проблем будет намного больше…