– Это точно. Тем более что среди охотников быстро распространяется информация: кто, когда и как добыл крупный трофей…
– У тебя, похоже, только местные животные?
Афолаби кивнул.
– В основном, здесь борсханская живность, но вот этого гну, например… если придерживаться формальностей, я взял уже на территории Анголы. Пришлось основательно погоняться. Только ты никому не рассказывай.
Ахмед рассмеялся.
– По-моему, если бы ты даже перестрелял все население ангольской приграничной деревни, то не особенно бы это скрывал. А может, понаделал бы из жителей чучел и выставил в своем хранилище.
– Ну, это ты уж слишком. Хотя… Впрочем, лучше посмотри снимки, там есть дичь, которую я, по разным причинам, не привез…
Шейх подошел к дальней стене и стал рассматривать висевшие на ней фотографии. Афолаби с убитым гризли, с ягуаром, верхом на белом медведе, со львом, на палубе китобойного судна на фоне поднимаемого краном из воды кита…
– О! А это что?
За письменным столом были собраны в отдельную группу портреты молодой белой женщины. Без броского макияжа, пойманная в объектив на улице или пляже, или в роскошном вечернем платье с бриллиантовым колье и в короне, она смотрелась одинаково эффектно. Посередине этой выставки, красовался ростовой живописный портрет в натуральную величину – полупрозрачное платье свободного кроя, открытые плечи. Журналы с ее фотографиями на обложках были сложены на углу стола и рассыпаны по дивану.
– Русская красотка, которая научила тебя пить водку! Это тоже трофей? – во взгляде Ахмеда бин Касима читалось откровенное удивление.
– Нет, конечно. Она не может быть трофеем…
Шейх удивился еще больше.
– Разве?! Что всё это значит? Неужели ты влюбился?
В обычных обстоятельствах сдержанный шейх никогда бы не задал этого вопроса. А сдержанный Афолаби не стал бы на него отвечать. Но пережитый стресс, размягченный водкой и пенджабскими травами, поднял бронированные заслонки, наглухо закрывающие души этих людей.
Афолаби подошел к портрету, постоял несколько секунд, глядя в красивое, несколько задумчивое лицо, поднял стакан на уровень глаз, повторяя жест, только что адресованный убитой им красавице-антилопе, постоял, будто произнося про себя какой-то цветистый тост, залпом выпил.
– Не знаю. Но эта женщина – лучшая, которую я встречал.
Он вздохнул, – шейх ни разу до этого не слышал, чтобы алмазный король вздыхал, – и опустил пустой стакан на край стола.
Ахмед прижал руки к груди в жесте безмерного удивления.
– Она, безусловно, прекрасна и, я уверен, достойна твоего внимания, но… Сотни красивейших женщин со всего мира прошли через твою постель, – шейх осекся, встретившись взглядом с Афолаби.