Вдруг Маоли издала какой-то звук – то ли свист, то ли щёлканье, и жрец наклонился к ней поближе, чтобы лучше слышать. Свист и щёлканье продолжались некоторое время, создавая полное впечатление разговора, только теперь Маоли говорила, а жрец слушал. Неожиданно свист и щелканье прекратились.
– Маоли сказала своё слово, – торжественно провозгласил жрец. – Ее Прародительница была убита непреднамеренно, но это злодейство не может быть искуплено. Однако того, кто совершил убийство, наказал присутствующий здесь белый человек…
Слова гулко отдавались под куполом зала, но это не нарушало четкости звука, и их можно было легко разобрать. Больше того, смысл произносимого был понятен всем, даже тем, кто не знал ни языка Самаки-Рофу, ни фульбе, ни других туземных наречий. Во всяком случае, Кира понимала жреца, остальные, судя по внимательности и отсутствию вопросов – тоже.
– Этот человек тоже виноват в том, что отобрал жизнь у своего слуги. Но и слуга виноват, ибо он посмел украсть глаз Юки…
Жрец помолчал, а потом глянул прямо на Киру, заглянул ей в глаза так, что его холодный взгляд проник ей прямо в душу. И внутри у нее все заледенело.
– …таким образом, все виновные наказаны. Кроме белой женщины, дочери убийцы Прародительницы. Белая женщина сама не виновата, но тень вины отца лежит на ней. Возможно, ей придётся смыть эту тень и искупить свою часть вины отца. А возможно, её искупит другой человек, близкий к ней по крови…
Жрец замолк и отвел свой пронизывающий взгляд. Но лед внутри у Киры не растаял.
– Маоли отпускает всех чужестранцев! – радостно объявил жрец. – Они могут остаться у нас до вечера, искать в воде и на берегу что хотят, но не должны ничего уносить с собой. Чужестранцы не должны причинять вреда обитателям воды и детям Маолы! И они должны уйти до захода солнца!
Наступила тишина. Члены экспедиции как будто постепенно отходили от тяжелого сна. Желто-зеленые блюдца медленно перемещались, сдвигая жуткий взгляд с одного лица на другое. Раздалось еще несколько коротких посвистов.
– Если кто-то хочет увидеть, что бывает с теми, у кого в сердце таится жадность, кто вожделеет глаза Юки, пусть возьмет, сколько хочет! – объявил жрец и, запустив руки в каменную вазу, вытащил полные пригоршни довольно крупных – черных, серых и полупрозрачных камней, – не только не ограненных и не отшлифованных, но даже не очищенных от засохшей грязи. Вроде обычный мусор, которого много валяется под ногами. Но когда из верхнего окошка вдруг прорвался солнечный луч, этот мусор отозвался несколькими яркими разноцветными бликами, хотя и слабенькими, но впитавшими в себя всю гамму светового спектра. У мусора таких бликов не бывает… Да и у любых драгоценных камней – тоже. Только у царя всех камней есть эти сводящие с ума лучи…