В этом отношении роскошь смерти воспринимается нами точно так же, как и роскошь сексуальности: поначалу - как отрицание нас самих, впоследствии, после внезапного переворачивания, - как глубинная истина движения, внешним выражением которого является жизнь.
В существующих условиях, независимо от нашего осознания, половое размножение - наряду с поеданием и смертью - является одним из великих обходных пугей роскоши, обеспечивающих интенсивное потребление энергии. В первую очередь оно подчеркивает то, что возвещалось неполовым размножением: деление, с помощью которого индивидуальное существо отказывает себе в росте и - посредством умножения количества индивидов - переносит рост на безличный уровень жизни. Дело здесь в том, что с самого начала сексуальность отличается от скупого роста: если по отношению к биологическому виду она предстает в виде роста, то от этого, в принципе, она не перестает быть роскошью для индивидов. Это свойство ярче выражено в половом размножении, когда порожденные индивиды четко отделены от тех, кто их порождает - и дает им жизнь подобно тому, как мы вообще даем нечто другим. Но не отказываясь от того, чтобы впоследствии, на период вскармливания, вернугься к принципу роста, размножение высших животных непрестанно усугубляет тот разрыв, что с самого начала отделил его от простого стремления отдельной особи к пище ради увеличения собственного объема и сил. Животное размножение - это случай внезапного и неистового расточения ресурсов энергии, в один миг достигающего пределов возможного (...во времени - тоже, что тигр в пространстве). Такое расточение выходит далеко за пределы того, чего хватило бы для роста биологического вида. Кажется, что оно сразу же становится самым значительным расточением из тех, которое индивиду вообще под силу осуществить в одно мгновение. У человека оно сопровождается всевозможными формами разрушения, оно приводит к гекатомбам имущества - по смыслу подобным гекатомбам тел - и в конце концов воссоединяется с безрассудной роскошью и безрассудным избытком смерти.
7. Расширение посредством труда и техники и человеческая роскошь
Деятельность человека в основе своей обусловлена этим общим движением жизни. В одном смысле, в смысле протяженности,, она открывает перед жизныо расширенные возможности, новое пространство (как это делают в природе листва дерева или крыло птицы). Пространство, которое техника и труд открывают для усиленного размножения человека, не является тем, в собственном смысле слова, пространством, которое жизнь еще не успела заселить. Скорее, преобразующая мир человеческая деятельность - посредством вспомогательных аппаратов, изготовленных из несметного количества инертной материи и значительно увеличивающих ресурсы доступной энергии, - увеличивает массу живой материи. Человек изначально обладал способностью использовать часть наличной энергии не для биологического, а для технического роста собственных энергетических богатств. В сущности, техника позволила расширить и возобновить первичное движение роста, осуществляемое жизнью в пределах возможного. Несомненно, речь идет о таком развитии, что не является ни непрерывным, ни бесконечным. Иногда остановка в развитии соответствует техническому застою, иногда изобретение новой техники приводит к скачку в развитии. Сам прирост энергетических ресурсов может служить основой для возобновления биологического (демографического) роста. История Европы в XIX веке представляет собой превосходную (и наиболее известную) иллюстрацию обширного и стремительного возрастания живого, чьим костяком служило фабричное оборудование: общеизвестна важность роста населения, в первую очередь связанного с индустриальным подъемом.