– Иудеи? – Сниман смерил их взглядом.
– Мы из Одессы… – начал я объяснять расклады.
– Здрасте… – чуточку невпопад влез Товия, улыбаясь и чуть ли не виляя хвостом при виде столь большого, но близкого народу начальника.
– Парни они простые, – ожёг я провинившегося взглядом.
– Видим, – хмыкнул один из офицеров, послышались смешки.
– Сочувствие к народу буров заставило их приехать в эти благословенные Господом земли, а бесчинства англичан преисполнили чашу терпения! Если прежде они, люди сугубо мирные…
Самуил при моих словах об их мирности заулыбался удачной шутке и спрятал за спину громадные ручищи с перманентно разбитыми костяшками.
– … мирные, – повторил я, давя голосом, и близнецы закивали усиленно, глядя на генерала преданными глазами. Буры заулыбались уже в открытую, – помогали бурам как возчики и торговцы, то столкнувшись с этими беззаконными негодяями лично, они решили взять в руки оружие.
– Так… – он смерил их взглядом, и близнецы затаили дыханье. Короткий приказ, и чернокожий слуга срывается с места, и босые пятки его взрыли африканскую землю.
Минут пятнадцать мы беседовали с генералом о газетных статьях, пропаганде, Одессе и Москве. Как мне показалось, изрядное невежество, типичное для буров, соседствует в нём с достаточно развитым, практичным умом.
Близнецы в это время вели себя браво – играя мышцами, втягивая животы и надувая грудь. Безыскусно, и несколько даже просто, но африканеры вполне благосклонно отнеслись к желанию показать себя в лучшем виде.
Мишка подъехал верхом, скинув поводья прибежавшему вместе с ним генеральскому слуге, и заулыбался при виде меня.
– Генерал, – опомнился он, изображая подобие фрунта и делая степенный вид, как и полагается ценному военному специалисту.
– Вот, – кивнул тот на близнецов, – волонтёрами просятся. Возьмёшь?
– Здоровски! – степенный вид пропал на миг, и появился заулыбавшийся мальчишка, – Кхм… да, генерал! Парни надёжные, давно знаю.
– Принимай командование, – отмахнулся Сниман, и потеряв интерес, отпустил вскоре и нас. Остался только Санька, ибо натура! К нему буры относятся с уважением… большим, чем ко мне, ежели по чести. Немножечко досадно даже, и гордость одновременно. Так што за брата не волнуюсь – накормят вовремя и вкусно, напоят, и под пули не выпустят.
Отгрузив с близнецами их «приданое» и переговорив с Мишкой, я отправился к отряду Дзержинского, влекомый неутолимым любопытством.
О себе Феликс рассказывал скупо, будто даже и не понимая самого интереса к своей персоне. Зато охотно рассказывал о пропаганде среди рабочих, ссылке и побеге, своих убеждениях.