— Наконец-то.
Отбросив ненужную лопату, я руками разгребла остатки земли, убедилась, что гроб деревянный и откинула подгнившую крышку.
В гробу лежали кости.
Если кто-то сейчас удивляется, с какой стати я обращаю на это внимание, хочу напомнить, что человеческому телу требуется гораздо больше одного года, чтобы плоть истлела и обнажила скелет. И уж тем более, вы никогда не найдете в могиле голый костяк без признаков кожи, мяса или хотя бы клочков одежды.
Эти кости выглядели так, словно их сняли с постамента в музее — белые, абсолютно чистые. Лежащие ровно, словно их укладывали уже после того, как гроб опустили в землю. Присев на корточки, я прихватила скелет за ногу и присмотрелась. На костях ощущались сходящиеся к низу бороздки — такие остаются, когда мы кусаем кусок мяса и попадаем зубами на кость.
Меня пробрало холодом до самых печенок. Внезапно послышался какой-то шорох, а я поняла, что стою в могиле на глубине двух метров — в яме, где даже защититься нормально не получится. Торопливо выкарабкавшись оттуда, я подозрительно огляделась, но шуршать могло что угодно — поднявшийся ветер шевелил сухие листья деревьев, раскачивал жесткие стебли осоки, заставлял ворон зябко переступать лапами по забору, недовольно клокоча. Меня это мало успокоило — резкие чернильные тени не давали увидеть, что находится за крестами или памятниками, не говоря уже о подступающем лесе. Нервно выдохнув, я, лопатками чувствуя подступающую опасность, принялась закапывать могилу, продолжая прислушиваться к каждому звуку.
Бабки в могиле не было — это и ежу понятно. Даже при похоронах не было — иначе запах тления я бы учуяла, он так просто не выветривается. А значит, кости положили в гроб осознанно и кто-то наверняка об этом знал. Кто?
Участковый знал совершенно точно — иначе не пытался предупредить таким дурацким способом. Чьи это кости? Я очень надеялась, что не покойной бабки, иначе получается, что она умерла задолго до того, как ее похоронили. И кто-то СЬЕЛ ее…
Меня затошнило. Великие боги, что творится в этой деревне?! Даже оборотню покоя нет. Ведьмы, кишащий тварями заповедник, съеденные оборотни!
В деревню я возвращалась осторожно, но стремительно, держа в зубах лопату — она периодически выпадала у меня из пасти, но это лучше, чем если бы меня встретили на улице в четвертом часу утра грязную, с дикими глазами и лопатой наперевес.
Мимо дома участкового я прошла с особой осторожностью, хотя свет там не горел. Меня глодали смутные, переходящие в нехорошую уверенность подозрения, что он в этих делах замешан по самые уши, а значит и доверять ему ни в коем случае нельзя. Вот тебе и милая улыбка и добрые серые глаза.