Если же подзащитный продолжает твердить о своей невиновности даже в случае наличия у обвинения крайне убедительных на вид доказательств, я буду обязан, предупредив его о большой вероятности обвинительного приговора, представить его неправдоподобные аргументы в самом выгодном и убедительном свете. Такова суть моей работы на практике. Строить защиту не просто на неубедительных, но порой и на самых абсурдных аргументах своего клиента. Предлагать присяжным задуматься о том, что черное не является, как это нелепо заявляет обвинение, черным, а может на самом деле быть, если хорошенько прищуриться, пускай не белым, но хотя бы отдаленно похожим на темно-серое. Возможно, как в одном из своих первых судебных разбирательств, когда я был вынужден искренне заверять трех равнодушных магистратов, что у шести независимых свидетелей обвинения, видевших моего подзащитного беззаботно несущим украденный телевизор в свою машину, у всех разом помутнело зрение и стала барахлить память. А также что отчетливая запись с камер видеонаблюдения высокого разрешения, подтверждавшая идентичные показания всех шести свидетелей, была недостаточно отчетливой, чтобы убедить суд на все сто процентов.
В этом и состоит вся суть состязательного процесса. Обвинение представляет свою позицию как можно более убедительно, независимо от того, какого личного мнения адвокат может придерживаться по поводу правдивости свидетелей. Равенство сторон требует, чтобы версия обвиняемого, независимо от того, верит ли ему его адвокат, была представлена перед судом настолько же отчетливо и убедительно. Это, в конце концов, наследие барристеров восемнадцатого века, протиснувшихся в судебный процесс и постепенно увеличивающих свою роль в нем. На смену модели противостояния обвинительной системы, непосредственное участие в которой принимало государство – как правило, гражданского обвинителя, которому помогали уже встречавшиеся нами ранее магистраты-следователи, и не представленного адвокатом работающего за еду обвиняемого, пришел состязательный процесс, в котором центральное место заняли адвокаты, представляющие противоборствующие стороны.
На практике же дело не ограничивается простым представлением альтернативной трактовки ситуации – все сводится к уничтожению версии оппонента. В этом и состоит основополагающий принцип стратегии защиты. Мой наставник частенько говорил, что обвинение конструктивно, а защита – деструктивна, и хотя это и не всегда так, подобное утверждение чаще всего оказывается верным. У обвиняемого зачастую заранее будет подготовлена активная линия защиты (как правило, либо «это был не я», или «такого никогда не было»), и он изъявит желание дать в свою защиту показания, а также вызвать свидетелей защиты, подтверждающих его «версию», однако он не обязан никому ничего доказывать. Если его адвокат сможет в достаточной степени подорвать версию обвинения, то этого может оказаться достаточно, чтобы у присяжных могли возникнуть обоснованные сомнения в его вине, вследствие чего они скажут заветное «Не виновен».