Когда вчерашние жертвы преступлений – подвергаемые насилию дочери Джея, к примеру, – пускаются в воровство, злоупотребление наркотиками и их продажу, годами кочуя между тюрьмами и улицей, то о каком именно практическом результате перечисленных выше абстрактных принципов может идти речь? Некоторых из таких правонарушителей удается поставить на путь истинный за счет безустанных усилий Службы пробации и помогающих бороться с наркотической зависимостью волонтеров и соцработников, однако многим уже не помочь. Обязательные общественные работы или приговоры с отсрочкой наказания на условиях прохождения программы реабилитации наркоманов, как бы мы ни старались, не дают желаемых результатов. Что же дальше?
Согласно статистике, короткие тюремные сроки продолжительностью до полугода совершенно неэффективны в предотвращении повторных правонарушений.
Когда я защищаю в суде паренька, носящего ножи главарей своей банды, – единственных примеров для подражания в его лишенном образования и поддержки паршивом детстве, – как у кого-то в системе может получиться убедить его отказаться от единственной известной ему опоры, когда все его приятели были зарезаны или пристрелены? Как убедить его сложить свое оружие, разорвать все связи с преступным миром и поставить свою жизнь на кон в подкрученной рулетке, надеясь в качестве приза получить законопослушную жизнь в пригороде, которая, как ему кажется, таким, как он, никогда не светит?
Пока суды изо всех сил пытаются найти разумное решение для всех этих проблем, за их дверями СМИ и диджеи-политики крутят одну и ту же пластинку: в тюрьму. Всех в тюрьму.
Последний пример я привел неспроста. Когда в 2015 году была обнародована статистика о пугающем росте случаев ношения ножей несовершеннолетними, разбираться в деталях никто не стал. Предположение о том, что интенсивная общественная реабилитация с целью побороть общественные установки, делающие нормальным ношение ножей в определенных субкультурах, способна снизить уровень преступности и защитить общественность, а если ее еще и совместить с наказанием, не связанным с лишением свободы, то одновременно удастся и удовлетворить нашу потребность в каком-то возмездии, наш Парламент решил попросту не брать во внимание. Вместо этого политики взглянули на список, выкрутили (а) на максимум и, к радости таблоидов, ввели обязательное минимальное наказание за повторные случаи ношения ножей в виде шести месяцев тюремного заключения (24).
Им было не важно, что, согласно статистике, короткие тюремные сроки продолжительностью до полугода совершенно неэффективны в предотвращении повторных правонарушений (25). Им было не важно, что тем самым мы будем вводить молодых людей, которые изначально могли и не быть заядлыми уголовниками, в уголовную среду, напичканную закоренелыми преступниками, привыкшими носить куда более опасное оружие, чем ножи. Им было не важно, что слушающий дело опытный судья, хорошо ознакомленный с конкретными фактами и как никто другой способный найти золотую середину среди противоречащих целей уголовных наказаний, мог бы прийти к заключению, что приговор, не связанный с заключением под стражу, гораздо в большей степени способствовал бы защите общественности. Тюрьмы делают свое дело. Повторяйте за мной, дети. Тюрьмы делают свое дело.