, без которых суду было бы сложно или невозможно понять другие доказательства по делу; либо же они должны обладать
значительной доказательной силой в отношении вопроса, обладающего
особой важностью в рамках рассматриваемого дела. Другими словами, доказательство должно иметь к вопросу серьезное отношение и быть при этом первостепенно важным. Причина тому очевидна: свидетелю не должны устраивать перекрестный допрос относительно того, что никак не связано с рассматриваемыми обвинениями и вообще имеет малое отношение к делу. Как я сказал магистратам, полученное ранее предупреждение за воровство в магазине и близко недотягивает ни до одной из перечисленных категорий. Как бы то ни было, магистры склоняют головы, чтобы посовещаться, и
приглушенным голосом доносится:
– Звучит любопытно.
Таким образом, тщательно подобранные юридические критерии заменяются банальным человеческим любопытством, и бедная девушка вынуждена в течение следующих тридцати минут терпеть унижения, отвечая на совершенно ненужный и неуместный перекрестный допрос напористого солиситора защиты. Причем в сегодняшнем дне нет ничего примечательного. Он отражает, боюсь, типичное положение дел в магистратском суде. В другой день, когда я выступал на стороне обвинения, один из «фланговых полузащитников» на судебной скамье трижды прервал вопросы проводимого моим оппонентом перекрестного допроса.
– Это, – сурово говорил он, – наводящий вопрос.
Переглянувшись друг с другом, мы с солиситором защиты перевели свои взгляды на юридического консультанта, который в очень мягкой форме напомнил магистрату, что перекрестный допрос с незапамятных времен представляет собой серию наводящих вопросов. В другой раз опоздавшего из-за задержки поезда на пять минут на свой суд обвиняемого попросту не пустили в зал, вынудив ожидать снаружи, так как в его отсутствие его уже успели осудить.
Магистраты скажут, что им помогают лучше справляться со своими обязанностями юридические консультанты и адвокаты суда. Они также могут указать на то, что подобные ошибки правосудия, когда они случаются, в случае их приведения к неправомерному обвинению или оправданию, могут быть обжалованы в Высоком суде, однако, по статистике, количество удовлетворенных апелляций крайне мало. Последний довод, однако, не учитывает тот факт, что подача апелляции имеет смысл только в случае, когда мы в курсе, что имеем на нее право, – многие из не представленных адвокатами подсудимых даже не знают о совершенных в отношении них ошибок, не говоря уже о способах их исправления. Из-за того, в какой спешке рассматриваются дела – к чему мы вскоре еще вернемся, – и сами адвокаты тоже склонны упускать из виду допущенные ошибки.