. Понятно, что исправить все проще простого – нужно просто опросить его повторно и задать вопрос:
«Давали ли вы разрешение опустошить свой банковский счет?» Но никто не додумался это сделать. Когда дело после необъяснимой трехлетней задержки все-таки попало в Королевский суд, обвинению была неоднократно предоставлена возможность повторно опросить пострадавшего. Но этого сделано не было. На этот раз я был тем, кто подал ходатайство о снятии обвинений, наблюдая, как моего несчастного коллегу разносят за то, что провалено еще одно совершенно однозначное дело.
Как я уже сказал, для тех, кто сталкивается с подобным каждый день, это не новость. Такое происходит постоянно. Мы все об этом прекрасно знаем. И подсудимые тоже. Опытные преступники осведомлены, что, даже если доказательства против них и выглядят убедительными, всегда есть шанс, что дело может не дойти до суда, затерявшись где-то в коридорах полиции или прокуратуры. Многие подсудимые лишь в день суда официально признают свою вину в том числе по той причине, что они выжидают в надежде, что какая-то ошибка прокуратуры или потерянная решимость ключевого свидетеля обвинения – чертовски распространенная проблема в делах о домашнем насилии – в последний момент все-таки спасет их от тюрьмы. Только когда становится ясно, что у обвинения все на мази, эти преступники – обычно склонные к насилию и грабежам Робы мира сего, пытающиеся воспользоваться своей пагубной властью над жертвами, чтобы помешать ее сотрудничеству с властями, – признают свою вину.
Когда полицейские, служащие прокуратуры, барристеры и судьи сталкиваются с подобным каждый день, запросто можно перестать реагировать на это эмоционально и начать воспринимать закрывшиеся жизнеспособные дела как неизбежное следствие ограниченности ресурсов. Вместо уязвимого, трясущегося, истекающего кровью человека, беспомощного, воющего, чтобы его спасли, можно запросто увидеть лишь неприятный значок в базе данных, еще одну неутешительную статистику, растворившуюся среди тысяч своих собратьев. Либо же, если ты адвокат, очередное проваленное дело в твоей карьере, о котором хочется поскорее забыть.
Опытные преступники знают, что, даже если доказательства против них и выглядят убедительными, всегда есть шанс, что дело не дойдет до суда, затерявшись где-то в коридорах полиции или прокуратуры.
Некоторые же потерпевшие, такие как Эми, возвращают нас к реальности. Ее дело осталось в моей памяти, потому что мы могли и должны были помочь этой женщине. Я так никогда и не встречался с ней лично, однако с позором разделяю нестираемый налет вины за отсутствие каких-либо вразумительных объяснений того, почему все пошло наперекосяк.