Мои ноги невольно стали идти еще медленнее, я их едва не волочила.
Пришлось обернуться на Кроули и состроить страшные глаза:
– Вы что творите, лорд? – прошипела я. – Я ведь вправду не акушерка. А если осложнения, что я буду делать? Хотите взять на свою душу смерть новорожденного?
Кроули, для которого происходящее, похоже, было если не веселой игрой, то каким-то развлечением, мгновенно потерял улыбку с лица.
– Вы настолько не уверены в своем опыте?
– В своем опыте я уверена, я не уверена в способностях старой женщины к легким родам, – в тон ему ответила я. – Я хоть и аббатиса, но чудес совершать подобно Богу не умею. Нужно послать в ближайший город за акушеркой.
– Но у них нет денег, – напомнил мне Кроули.
И я закатила глаза к небу.
– У вас они есть, – припечатала я. – А еще люди и лошади. Так что не скупитесь, считайте, этим самым вы искупите один свой грех.
– Это как? – мгновенно заинтересовался лорд.
– Если ребенок родится здоровым, сегодня обойдемся без откровений.
Мужчина задумался над условием такой сделки, и оно ему явно понравилось. Немного отстав от меня, щелчком он позвал своего человека, прошептал ему что-то на ухо и, сунув деньги, отправил восвояси.
Я же, то и дело оборачиваясь, продолжала свой путь за крестьянином и пыталась хоть немного унять волнение. Что мне вообще делать с рожающей женщиной? Как-то ее успокоить, подбодрить? Помолиться вместе с ней?
Как вообще принимают детей?
Что мне придется делать, если акушерка не успеет?
Вряд ли дети выпрыгивают прямо на руки к тем, кто их принимает? Или нужно будет тянуть? Если да, то с какой силой?
От всех этих мыслей у меня начинали трястись руки и подламываться колени, волнение еще больше усилилось, когда мы подошли к покосившемуся дому, из которого раздавались стоны… Да еще какие…
– Ее что, убивают? – не выдержала я.
– Рожает, преподобная… – все с тем же благоговением ответил мне мужик, смотря в лицо, будто я спасительница, спустившаяся с небес. – Вы же ей поможете?
– Постараюсь сделать все, что в моих силах, – я подобрала как можно более расплывчатую формулировку, боясь обещать что-то более конкретное.
Мужчина указал мне рукой на вход в дом, сам же идти внутрь не спешил.
– Вы что, останетесь на улице? – произнесла, боясь сделать даже шаг туда, откуда раздавались жуткие звуки…
«Неужели ей ТАК больно?»
– Так таинство же, – хлопнул глазами крестьянин. – Не положено.
«Идиот», - захотелось обозвать его, но я промолчала и, поняв, что помощи от этого мужлана я точно не дождусь, собралась с духом и пошла вперед.
Толкнула дверь, и та со скрипом отворилась, являя скромное убранство покосившихся сеней. Тут хоть было и чисто, но уж очень бедно… Семья крестьянина явно жила перебиваясь с корки хлеба на корку хлеба, а тут еще и ребенок скоро появится.