Буду читать Библию. А потом «Слово о слепом» епископа Митрофана Зноско-Боровского (сегодня Неделя о слепом, точнее, о прозревшем!).
В такие благословенные, благодатные минуты, как сейчас, я не знаю, что ещё мне нужно. Ничего. Только быть с Богом, каяться, благодарить, надеяться и верить, что Он простит, помилует и просветит всех нас, заблудших детей Его — слепых, но жаждущих прозрения.
20:44
Пришло на Афон красное лето. Приятное сочетание согревающих солнечных лучей и легкого освежающего ветерка. Тем и славится греческое лето в горах. Хорошо. Благодарим Господа и Матерь Его.
«Переселился на улицу». Не хочется вечером уходить в келью. Конечно, зимой совершение правила Иисусовой молитвы по чёткам в тёмной келье при лампаде, сосредоточивает больше. Ну, а летнее правило на природе вдохновляет на молитву, ибо хочется славить, благодарить и молить нашего Милостивого Создателя за всю сию красоту. И, взирая на красоту внешнюю, вспоминать, и стремиться к красоте внутренней, к красоте покаяния и смирения.
+ + +
Казалось бы, какие в пустыне новости? Ведь с последней записи прошло всего чуть более недели. А новостей много.
Вернулся кот Абрикос. Долго отсутствовал. Пришёл худой, потрёпанный, очень покладистый и вежливый. У меня сначала был помысел не пустить этого «блудного сына» — привык я без кота, в чём-то проще с точки зрения аскетики. Но как его не пустить, если он сам залез в чулан? Сказано: «Блажен иже и скоты милует». Теперь Абрикос не отходит от кельи. Отъедается. Спит в коробке «Почта России» в углу чулана.
К слову сказать, у отца Рафаила во всех пустынях были коты. Что касается меня, то я Абрикоса не глажу и стараюсь не разговаривать с ним, а только кормить и заботиться, как о твари Божией, льнущей к человеку. И проверять себя удобно: следить, проявляется ли раздражительность и т. п. В пустыне нужно разговаривать не с котом, а с Богом. Да и не только в пустыне.
Пока писал, вспомнил, как посещал в Псковской глуши иеромонаха Феодорита, древнего блаженного старчика. Так он как раз и говорил, чтобы не «беседовать» с котами, а было их у него больше десятка — прямо кучкой бегали за ним по церковному двору возле его кельи...
На звериной тропе, находящейся аккурат напротив моей терраски с другой стороны ущелья, я впервые в жизни видел пару шакалов. Название для них оказалось не подходящее. Поджарые, уверенно держащиеся, они похожи на волков. И дважды видел кабаниху с выводком симпатичных маленьких кабанят в полосочку. Ещё я нарвал и насушил горного афонского зверобоя, который теперь благоухает в келье... Когда-то я описывал в стихах пустынножительство примерно так, как ныне всё сбывается в жизни. Чудо милости Божией.