– Мне тоже очень часто бывает страшно, – сказала я, но подумала, что это немного другой случай – когда боится девочка, которой всего десять лет и которая ростом даже ниже своих сверстников. А фермер – он же такой сильный!
– Она пыталась вырваться, – прошептал фермер, – но я её крепко держал. «Нет! Нет!» – закричала она, и караульные тут же проснулись и поняли, что она собиралась сделать.
– И что дальше? – в ужасе спросила я.
Фермер взглянул на жену, но, как и в прошлый раз, она не пришла ему на выручку.
– Дикий нас пощадил, – наконец сказал он. – Он заявил, что это нам в наказание: он не будет нас трогать, и нам до самого конца придётся наблюдать, как гибнет наша страна, потому что мы станем его последней жертвой. – Фермер вскочил со стула. – Ты что, не понимаешь?! – закричал он. – Это я виноват, что кузнец до сих пор во власти злодея! Это моя вина, что благодаря кузнецу Дикий получил власть над людьми! И всё только потому, что мне не удалось побороть свой страх…
– Но ведь это неправда! – затараторила я. – Дикий поймал кузнеца ещё до того, как прибыл к вам! И ты ничего не мог поделать.
– Всё могло бы сложиться иначе, если бы я сделал то, что мог сделать, – устало произнёс фермер. – Это моя вина. И я не забуду этого до конца жизни: я мог это сделать – но не сделал.
– Это нормально, – возразила я. Мне всегда становится плохо, когда я вижу, как убиваются взрослые. – Так ведь всегда! – И я вспомнила всё, что могла бы сделать, но так и не сделала, и такие вещи случались каждый день: убрать со стола после завтрака перед тем, как пойти в школу; позволить Назрин играть с нами; не смеяться над мальчишками, когда они ревут, набив себе шишки. – Ни один человек не делает всего, что мог бы сделать.
Фермер принялся ходить взад-вперёд по комнате, и когда наконец заговорил, я поняла, что он обращается скорее к самому себе, нежели ко мне.
– Да какое же это утешение! – воскликнул он. – Что другие не лучше нас! Это я не освободил кузнеца. Я не сделал того, что мог сделать. – Он замолчал и уставился в огонь, и мне вдруг стало его жаль.
– Дикий иногда объявляется на нашей ферме, – сказала фермерша, понимая, что муж больше не в состоянии говорить. – Он насмехается над нами, благодарит за наше расположение: ведь освободить кузнеца было так просто, поскольку караульные напрочь забыли о своём долге. «Символ теперь у меня, – повторяет он каждый раз, – и я обязан этим только вам. Поэтому позволю вам ещё немного пожить».
Фермер тихо застонал.
– Вот мы и ждём, – продолжала его жена. – Мы так его ждём! И мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы помочь Храброму Воину – в этом мы поклялись самим себе!