Последние солнечные лучи постепенно исчезли; и если из-за чёрных туч было темно уже и днём, то теперь мрак стал таким непроглядным, давящим и безграничным, что я испугалась, что больше никогда не обрету способность видеть.
– Раджун? – прошептала я и стала на ощупь искать его в темноте, и он схватил меня за руку.
– Звать кролика сейчас совершенно бессмысленно, – прошипел Раджун. – Его мы больше не найдём.
Мы стояли на узком скалистом выступе над обрывом.
– Я позову ещё разок, – сказала я и, ёжась от непроглядной тьмы, крепче вцепилась в его руку. – А потом мы поищем, где заночевать.
Но после того как смолкли мой крик и его эхо, мы услышали вовсе не кролика. Не проворный топот его лапок и не радостное фырканье – ночь разорвал дикий крик, громкий топот несущихся галопом копыт, лязг раздробленных камней, дикое ржание оступившейся в темноте лошади: это были головорезы, и они приближались.
– Головорезы, – прошептал Раджун. – Своим криком ты привлекла к нам головорезов, и теперь они нас найдут.
– Как они найдут нас в такой темноте? – спросила я, но топот копыт всё приближался, и всё громче становились крики мужчин.
– Они нас найдут! – повторил Раджун. – Они следуют за твоим голосом!
– Тогда давай поищем укрытие, – испуганно произнесла я, но в окружающей нас давящей темноте мы не знали, куда идти, и уже после первого шага моя нога на узкой тропинке не нащупала опоры.
– Раджун! – крикнула я, и он схватил меня и оттащил назад.
– Остаётся только ждать, – сказал он.
И мы, стоя над бездной, вжались в скалу. Если враги настигнут нас здесь, мы пропали.
– Остаётся только ждать и попробовать не сойти с ума от страха, – и он достал из кармана губную гармошку и начал тихо, очень тихо наигрывать мою утешительную мелодию.
Головорезы спускались с вершины горы на нашу узкую дорожку. Мы слышали их голоса, становящиеся всё громче, и видели их факелы. Время от времени какая-нибудь из лошадей оступалась и летела в пропасть вместе со всадником, и мы слышали их крики. Но остальные продолжали ехать вперёд как ни в чём не бывало.
Тихо, очень тихо Раджун наигрывал мою мелодию.
– Раджун, она меня не успокаивает! – прошептала я, и мои зубы застучали от холода и страха. – Разве может утешить песенка, если здесь с минуты на минуту будут головорезы!
Но Раджун меня не слышал, он всё играл и играл, и фырканье лошадей и свет факелов были уже совсем близко.
– Она наверняка где-то здесь, маленькая крыса! – крикнул первый головорез и взмахнул факелом.
– Хватайте их, сейчас же хватайте! – взревел второй.
– Мы доставим их Деспоту, как он нам велел! – подхватил третий, и теперь свет факелов уже добрался до выступа, и первая лошадь осторожно ступила на узкую каменную дорожку.