— Не знаю… Впрочем, да, на всякий случай… для верности… пожалуй, еще неделю. В следующую пятницу я зайду к вам снова.
Но в следующую пятницу Свен не зашел. Уже в среду утром я обнаружил его в песчаном карьере в Богстаде с простреленным правым виском.
П. М. Хорге не узнал его по снимку в газетах. Это была формальная фотография Свена, к тому же десятилетней давности.
Уж не связал своего клиента Ханса Олсена, который сел в трамвай на остановке в Энербаккене, с судовладельцем, застреленным на трассе для гольфа.
Но теперь он знал. Я сам рассказал ему, кто такой на самом деле Ханс Олсен.
И я вдруг испугался, что сделал что-то не так. По спине у меня опять пробежал холодок. Взяв на себя роль сыщика-любителя, я навел Ужа на то, чего он не знал. И, может быть, причинил вред Карен, а уж Карен я ни в коем случае не хотел бы навредить.
Карл Юрген угадал мои мысли — он начинал меня пугать.
— Не жалей о том, что рассказал П. М. Хорге, кто такой Свен, — сказал он. — Он и так дрожит за свою шкуру, вряд ли ему захочется быть замешанным в деле об убийстве. Кроме того, если бы ты не рассказал ему о Свене, ты бы не выманил у него кассеты.
Я почувствовал себя скаутом, заслужившим поощрение от командира.
— Я займусь П. М. Хорге и его конторой, блюдущей тайны клиентов. Может быть, за ним ничего не числится. И он просто мелкий негодяй, который зарабатывает свои жалкие кроны на чужом несчастье.
Карл Юрген помолчал.
— Но почему… — сказал он потом, — почему Свену понадобилось идти к такому человеку? И почему он просил его собрать сведения о твоей жене, Эрик?
Эрик был похож на человека, которому снится дурной сон. Он не ответил.
— Эрик, — сказал Кристиан. — Может, ты хочешь, чтобы мы с Мартином ушли? Может, тебе лучше остаться наедине с Карлом Юргеном? Может, и Карл Юрген тоже считает, что мы тут лишние?
— Если Карл Юрген сказал, что вы можете остаться, я тоже не хочу, чтобы вы уходили, — проговорил Эрик. — Вы мои самые близкие друзья. Единственные мои друзья…
Голос его сорвался. Может, это алкоголь привел его в такое состояние, когда начинает казаться, что никто тебя больше не любит и тот, кто в эту минуту рядом, — единственный, кто тебя понимает. Но я не укорял Эрика за то, что он опрокинул один за другим несколько стаканов коньяка. У него были для этого веские причины.
— Пусть Кристиан с Мартином останутся, — сказал Карл Юрген. — Может, при них тебе будет легче.
— Начинай, — сказал Эрик. — Ты представляешь полицию. Спроси, кто такой Пребен Рингстад.
— Олл райт, — сказал Карл Юрген. — Кто такой Пребен Рингстад?