— Карен! Выслушай меня! Пожалуйста, выслушай. Ты знаешь, ради тебя я готов сделать все что угодно, ты ведь знаешь, я всегда любил тебя. Но я не могу смотреть, как ты себя губишь. Какая такая беда стряслась, что Уж… то есть П. М. Хорге может тебя шантажировать? За себя ведь ты не боишься, ты никогда…
— Нет, — сказала она. — За себя я не боюсь.
— Значит, ты кого-то покрываешь, Карен. Если ты объяснишь мне, в чем дело, обещаю тебе, что никому не расскажу.
— Ты не сможешь. Ты будешь считать, что твой долг — рассказать инспектору Халлу.
Она говорила со мной, как с малым ребенком, который никак не может уразуметь то, что на самом деле так ясно и просто. И все это время лицо ее оставалось белым как мел, а в широко раскрытых глазах застыл страх.
Зазвонил телефон.
Я почувствовал едва ли не облегчение. И слегка передвинулся, чтобы дотянуться до трубки.
— Мартин, это Лиза. Могу я зайти к тебе, чтобы поговорить? Это очень важно.
— Сейчас я занят, — ответил я. — Может быть, позднее. Я тебе перезвоню.
И положил трубку.
— Это Лиза, — объяснил я.
Эти два слова произвели поразительное действие. Кровь прихлынула к щекам Карен, а широко открытые глаза, смотревшие в пространство, сузились в щелочки.
— Лиза… — сказала она. — Ненавижу — убила бы ее…
— Карен, — повторил я в сотый раз, — ты не должна твердить, что хочешь кого-то убить. Особенно теперь. Тебя или арестуют за убийство, или упрячут в сумасшедший дом.
И вдруг она отвернулась, прижалась лицом к спинке дивана и заплакала.
Слава богу, наконец-то реакция, которую я узнаю и понимаю. Я подсел к ней поближе и обнял ее.
Она плакала неудержимо, она всхлипывала и уронила голову мне на плечо. Немного погодя она пошарила рукой по моему пиджаку, вытащила носовой платок и высморкалась. Потом выпрямилась. И так и сидела, теребя уголок моего носового платка. Я опять пересел на стул.
— Прости меня, Мартин. Ты прав, я сегодня не в себе. Но это пройдет. Не беспокойся обо мне.
Она меня не убедила. Совсем не убедила.
— Хорошо, что я смогла поговорить с тобой, — продолжала она. По правде сказать, говорила она не очень много, беседу почти все время поддерживал я один.
— Я стала очень нервная, Мартин, сам знаешь, эта история со Свеном.
То, что случилось, непостижимо — я так любила Свена…
Она избегала главного. Но так легко она от меня не отвертится.
— А как ты собираешься поступить с П. М. Хорге? — спросил я.
Тут она в первый раз улыбнулась.
— Не принимай всерьез то, что я сказала, Мартин. Все это не так опасно, как кажется. С ним я все улажу.
Поворот на сто восемьдесят градусов.