— Я надеюсь, мы еще встретимся, — повторил я.
— Безусловно, — сказала она. — Ведь я выхожу замуж за Свена.
Я поехал прямо домой. Клюшки я, как всегда, оставил на заднем сиденье машины.
Настроение у меня было скверное. Я посмотрел на часы — прошло уже полчаса, я заказал такси по телефону, попросив, чтобы машина ждала Свена на стоянке перед гольф-клубом.
Мне было над чем подумать. Свен хотел поговорить со мной, что-то его беспокоило, но выжал я из него только одно: кто-то должен защитить Карен. Что за дичь? Что Свен имеет в виду? А тут еще Лиза, сероглазая Лиза с «серьезной» морщинкой над переносицей, Лиза, от которой пахнет легкими сухими духами, напоминающими запах гвоздики на солнце, выходит за Свена замуж.
За Свена с его вишневым «ягуаром», с перстнем на мизинце и постоянным столиком в ресторане «Бристоль». И все-таки вкус у Свена отменный. Я это знал всегда.
Я приготовил для себя порцию мартини. Приготовил на американский манер, ополоснув пустую бутылку из-под вермута стаканом джина. Выпив залпом напиток, я лег в постель и сразу же уснул.
Но странно: последнее, о чем я подумал, были не серые глаза Лизы, а желтый трамвайный билетик, выпавший у Свена из кармана на зеленую траву холма между седьмой и восьмой лунками трассы для гольфа.
Будильник зазвонил в начале седьмого — я сразу вскочил. В голове у меня была одна-единственная мысль: трасса для гольфа.
Правда, я уже сказал, что играю в гольф не из любви к искусству. Честно говоря, по-моему, гольф — на редкость скучная игра.
Я играю в гольф, чтобы иметь право с легкой душой неторопливо брести по трассе Богстада между семью и восемью часами утра. И эту возможность дает мне сумка с нехитрым набором клюшек.
Некоторые люди предаются размышлениям за стойкой бара.
Что ж, отличное место для вышеупомянутой цели. Другие совершают пешие прогулки по Нордмарку или часами сидят на рыбалке. Тоже прекрасное занятие. Но если ты хочешь насладиться медитацией в ее чистом виде, пребывая в ладу с самим собой, насколько это вообще возможно, нет ничего лучше утренних часов в Богстаде.
Небо над зелеными полями — не просто голубое пространство, а необозримый голубой купол, колокол из светящегося, наполненного воздухом стекла. Солнце медленно перемещается по нижнему краю колокола, и на землю просачивается прохладный золотистый свет. Тишина неизмерима и была бы бесконечна, если бы ее не нарушали иногда стайки ласточек, пятнышками сажи возникающие на фоне бледно-голубого стекла.
Трава на трассе коротко подстрижена и влажна от росы. А в богстадской бухте под сенью окаймляющих ее с севера скал темнеет вода.